Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Иногда бывает такое настроение, хоть на стену лезь. А теперь в квадрате, когда одно и то же здесь и в сообществе. Но я если и сдамся, то не сразу. Хотя иногда очень хочется.
Как говорится, "из раннего"
"Шерлок Холмс был человеком самодостаточным, у него не было необходимости искать дополнительную опору своего существования.
- И, действительно, аналитический ум и холодность вычислительной машины?
- Ум - да. Пожалуй, я ещё и преуменьшил, потому что зачастую вообще не мог понять до конца всей глубины его мыслительного процесса - я писал о нём на доступном мне уровне, а Холмс не всегда был доступен. Но, что касается холодности… нет, я бы так не сказал - вот это, уж точно, литературное допущение в моих новеллах, да, собственно, и там я рисую его не таким уж арифмометром. На самом же деле он был… - против своей воли я чувствовал одновременно неодолимую тягу говорить и невыносимую трудность говорить о нём, и я зажмурил глаза, словно мне резал их свет воспоминаний, и заговорил для себя - не для этой девчонки. - Он был страстным. Он старался смирять страсти, но иногда они вырывались на волю внезапно и сильно. Он мог быть пугающим. В то же время он мог быть и пугающе нежным, ранимым, поэтичным. В нём было врождённое благородство - от его ли родовых корней или по другой причине, но у него безо всяких усилий получалось не только выглядеть аристократом, но и быть им. Он точно чувствовал меру и справедливость, он был честным, требовательным к себе больше, чем к кому либо, но, в то же время, он был мудрым и добрым, он всегда давал шанс исправить ошибку даже самому закоренелому негодяю. И он был бесстрашен. Абсолютно. И перед лицом смерти, и перед лицом неловкости и позора. Он ничего не боялся - ни сильных мира сего, ни общепринятых доктрин, ни потусторонних сил."
Ольга Новикова.
От первого предложения прямо обалдела, но я не нарочно. Просто собиралась в сообществе выложить безо всякой задней мысли. Ну и здесь заодно.
Как говорится, "из раннего"
"Шерлок Холмс был человеком самодостаточным, у него не было необходимости искать дополнительную опору своего существования.
- И, действительно, аналитический ум и холодность вычислительной машины?
- Ум - да. Пожалуй, я ещё и преуменьшил, потому что зачастую вообще не мог понять до конца всей глубины его мыслительного процесса - я писал о нём на доступном мне уровне, а Холмс не всегда был доступен. Но, что касается холодности… нет, я бы так не сказал - вот это, уж точно, литературное допущение в моих новеллах, да, собственно, и там я рисую его не таким уж арифмометром. На самом же деле он был… - против своей воли я чувствовал одновременно неодолимую тягу говорить и невыносимую трудность говорить о нём, и я зажмурил глаза, словно мне резал их свет воспоминаний, и заговорил для себя - не для этой девчонки. - Он был страстным. Он старался смирять страсти, но иногда они вырывались на волю внезапно и сильно. Он мог быть пугающим. В то же время он мог быть и пугающе нежным, ранимым, поэтичным. В нём было врождённое благородство - от его ли родовых корней или по другой причине, но у него безо всяких усилий получалось не только выглядеть аристократом, но и быть им. Он точно чувствовал меру и справедливость, он был честным, требовательным к себе больше, чем к кому либо, но, в то же время, он был мудрым и добрым, он всегда давал шанс исправить ошибку даже самому закоренелому негодяю. И он был бесстрашен. Абсолютно. И перед лицом смерти, и перед лицом неловкости и позора. Он ничего не боялся - ни сильных мира сего, ни общепринятых доктрин, ни потусторонних сил."
Ольга Новикова.
От первого предложения прямо обалдела, но я не нарочно. Просто собиралась в сообществе выложить безо всякой задней мысли. Ну и здесь заодно.
