Интервью с Джоном Беннетом Шоу из журнала "Sherlock Holmes Review", том 3, №1 (1991 год)


С гордостью «Sherlock Holmes Review» представляет это интервью с гигантом Шерлокианы – Джоном Беннеттом Шоу. Мистер Шоу собрал величайшую в мире коллекцию материалов, связанных с Шерлоком Холмсом и, возможно, сделал больше, чем какой-либо другой шерлокианец, чтобы слава Шерлока Холмса не увядала с течением лет («keep green») Это интервью 6 марта 1991 года у него взял Стивен Дойл.



SHR: Можете ли вы вспомнить, как впервые встретились с Шерлоком Холмсом? При каких это было обстоятельствах?

Шоу: Да, могу вспомнить. Когда я рос, у меня был тёзка по имени Джон Беннетт, который был нефтепромышленником. Джон Беннетт много путешествовал, но жил вообще в нашем доме. Еще он много читал и вел дневник. На протяжении шестидесяти лет он каждый день записывал в своем дневнике шесть строчек. В этом дневнике, в 1893 году он написал: «Я прочитал «Этюд в багровых тонах», хорошая книга.» Когда мне было семь лет, я уже много читал, поэтому Беннетт открыл мне счет в местном книжном магазине на пять долларов в месяц. Когда мне было лет десять, я пришел в субботу домой с «Собакой Баскервилей»(я ходил в книжный магазин каждую субботу и покупал три-четыре книги)и, прочитав ее, я был поражен. Это была изумительная книга. Не знаю, когда я прочитал другие, но в 1937 году я закончил университет Нотр Дам и собирался поступать в аспирантуру Колумбийского университета. Моим лучшим другом был Мартин Гарденер, гениальный математик и писатель. Летом мы не работали, поэтому мы решили каждые две недели читать книги по одной конкретной теме. Я выписал из Англии две книги о Шерлоке Холмсе. Одна из них была книга Т.С.Блэйкенли. Мы две недели читали Канон и говорили о Шерлоке Холмсе. Я уже прочел книгу Винсента Старретта, и вот когда и каким образом я реально на это подсел. У меня была насыщенная юность, которая протекала между девушками, пивом и Шерлоком Холмсом.
читать дальше
SHR: И тогда вы начали собирать Шерлокиану?

Шоу: На самом деле, тогда я не собирал Холмса. Я собирал книги. В Нотр Даме я был «лавкой древностей», потому что в комнате общежития, где я жил, у меня было около 800 книг (И отправка их ко мне домой стоила 300 долларов. Родители были очень недовольны.) Я много чего коллекционировал, хотя Холмс никогда не исчезал с моего горизонта. В 1942 году правительство направило меня в Даллас, где я вошел в состав комитета, который должен был решить, какие заработные платы в нефтяном бизнесе должны быть заморожены во время войны. Я рано ушел с этого совещания и пошел в маленький книжный магазинчик, который был на противоположной стороне улицы. Там я нашел книгу под названием «Стихи студентов университета Алабамы» В этой книге было два стихотворения, подписанных «Шерлок У. Холмс». Позже я нашел еще один экземпляр этой книги в Талсе, но с тех пор я больше не встречал ни одного ее экземпляра. Потом в 1945 году я встретил в Нью-Йорке Эдгара Смита, рассказал ему об этой книге и подарил второй экземпляр. – А разве вы не собираетесь что-то с этим делать? – спросил он меня. Я сказал: - Нет, у меня двое детей и два своих бизнеса. Я не могу с этим ничего сделать. Тогда Эдгар нанял «Детективное агентство Бёрнс» , чтоб они поработали с этой книгой и они нашли живущих в то время в Соединенных Штатах трех человек по имени Шерлок Холмс. Первым был лесоруб, который сказал: «Боже, как я рад узнать, кто этот парень! Сколько я из-за этого переколотил народу!» Второй был проводник в пульмановском вагоне, он сказал: «Ну, моя мама много читала. У меня еще есть брат по имени Платон!» Третий был страховой агент из Филадельфии, и он никогда не слышал о Шерлоке Холмсе, и не знал, откуда у него это имя. В первом выпуске «Baker Street Journal» есть рассказ о том, как я нашел эту книгу, и с тех пор Шерлок Холмс никогда не покидал меня.

SHR: Когда , собственно, началось ваше коллекционирование?

Шоу: Я бы сказал, что начало этому было положено тогда, когда я заказал эти книги из Англии в 1937 году. Однако, в 1935-м я познакомился с Винсентом Старреттом. Каждую третью неделю Старретт, Гарденер и я ездили друг к другу. Мы ходили в знаменитый книжный магазин Аргос Бена Абрамса. Это было одно из тех мест, где тусовался Кристофер Морли. И мой экземпляр «Частной жизни Шерлока Холмса» Старретта он когда-то вручил Гарденеру, который в свою очередь отдал его мне. Мы со Старреттом поддерживали дружеские отношения и виделись время от времени на протяжении многих лет. Так что мне очень повезло.

SHR: Интересно, как, казалось бы, счастливый случай сыграл свою роль в коллекционировании, особенно, когда вы и так помешаны на этом.

Шоу: О, это неизлечимо… но тут дело не только в счастливом случае. Ваши чувства, когда вы на что-то смотрите, усиливаются. Вы узнаете, на что обращать внимание, и настоящий коллекционер Холмса присмотрится ко всему. Никогда не знаешь наверняка. У меня было несколько замечательных опытов коллекционирования, и я упустил несколько удивительных вещей. Мой главный противник - мой большой друг Питер Блау. У нас джентльменское соглашение. Если вы получаете что-то одно из того, чего нет у другого, вы торжествуете. Если вы получаете две таких вещи, то вы делитесь.

SHR: Я знаю, ваша коллекция огромна, но имеете ли вы точное представление, насколько она велика?

Шоу: Да, видите ли, шесть лет назад я заключил сделку с университетом Миннесоты, что они унаследуют мою коллекцию. Она присоединится к другим их замечательным коллекциям. У них есть, например, архивы Старретта. У них будет потрясающая библиотека. В мою коллекцию входит 10 000 книг и брошюр. Это , не считая материалов Общества, периодики и какой-нибудь однодневки. У меня есть туалетное сиденье Мориарти, но вещи такого рода не относятся к библиотечным фондам.

SHR: Куда же пойдет туалетное сиденье?

Шоу: Я не знаю… оно находится в туалете моей библиотеки. Возможно, им придется позвать сантехника. (Смеется)

SHR: У вас нет более узкой специализации в вашем коллекционировании…

Шоу: О, нет! Нет. Один человек в университете Иллинойса, которого я не знаю, читал лекцию о библиомании. Он сказал: «В Нью-Мехико есть этот малый, который коллекционирует Шерлока Холмса и обладает избирательностью промокашки.» Но понимаете, мне везло в моем собирательстве. Я начал этим заниматься в 1937-м, а более серьезно – в начале 40-х годов. Я начал еще до того, как появились все эти другие коллекционеры.

SHR: А есть ли в вашей библиотеке какие-то особые предметы, которые вы могли бы выделить?

Шоу: О, да. Их несколько. Мои особые фавориты – это четыре книги о Шерлоке Холмсе, в кожаном переплете, опубликованные в Германии и вышедшие с 1890 по 1897 год, которые принадлежали русской царице. На них есть ее экслибрис. Их, определенно, можно отнести к числу моих лучших трофеев. Я немного вульгарен, когда дело доходит до коллекционирования. Больше всего мне хотелось бы приобрести все, что, конечно, как мне известно, невозможно.

SHR: У вас есть какие-нибудь подсказки, наводки для шерлокианских коллекционеров?

Шоу: Ну, я обсуждал это с Питером Блау и некоторыми другими коллекционерами, и теперь так много доступного материала, что я думаю, что если только вы не располагаете всеми деньгами и всем свободным временем этого мира, то вам надо как-то сузить круг своих интересов. Как я сказал, я начинал пятьдесят лет назад. Добавьте к этому тот факт, что существует так много уникальных вещей. К примеру, известный кроссворд Фрэнка Морли, который появился в «Субботнем литературном обозрении» в 1934 году. Всего было отпечатано 37 экземпляров. У меня есть один из них, но где сегодня кто-то может найти что-то подобное? Так что, хоть я не люблю такое говорить, но надо найти одну интересующую вас тему. Британские шерлокианцы, наконец, открыли для себя коллекционирование. В Англии были великолепные исследования, но не было ни одного выдающегося коллекционера, пока за дело не взялся Ричард Грин. Теперь англичане публикуются. В прошлом году они опубликовали в Англии девять пастишей. Думаю, специализация необходима. И, конечно, большинство жен не захочет мириться с огромными коллекциями в доме. Я только что составил список всех своих шерлокианских видеокассет. На данный момент их сто одиннадцать.

SHR: Немало…

Шоу: Да, но для меня еще важнее материалы, опубликованные в печати.

SHR: Что вы думаете о драматических воплощениях? Спектаклях и фильмах?

Шоу: Что ж, все они довольно хороши. Сейчас я вместе с одним англичанином работаю над составлением списка всех шерлокианских пьес. Их так много. Конечно, в известном смысле известность Холмсу принес Уильям Джиллетт. Не думаю, что о Холмсе повсюду столько бы знали, если бы не Джиллетт. Он играл свой спектакль 32 года. Он был настоящим подарком для Дойля и Холмса. Он понимал Холмса. Существует так много моментов в отношении Холмса, которые мы представляем такими, как они были именно в изображении Джиллетта. Пьеса - это то, что нужно, когда дело доходит до распространения информации о Холмсе. Конечно, теперь с этим прекрасно справляются фильмы и телесериалы. Я думаю, что Джереми Бретт удивителен.

SHR: Это интересно. Похоже, мнение большинства шерлокианцев в отношении гранадовского сериала разделились.

Шоу: Ну, если вы уже стары и у вас геморрой , вам нравится Рэтбоун. (Смеется) Если вы идете в ногу со временем, и вам нравится блестящий актер, который играет Холмса таким, каким он был, то вам по душе Бретт. Холмс был раздражительным. Он был интеллектуальным снобом, и он был груб, и Бретт все это демонстрирует. Он идеален. Мне очень повезло. Я проводил в Англии небольшие изыскания для сообщества и получил все их сценарии. У меня их полный набор, даже те, по которым они сегодня снимают. И я получил возможность сперва прочитать их . Я думаю, они самые лучшие. Несомненно.

SHR: Вы сказали, как пьесы и фильмы способствовали известности Холмса. Вы и сами провели в отношении этого прекрасную работу, благодаря вашим шерлокианским уикэндам и вашей переписке.

Шоу: Джулиан Вольф как-то назвал меня Джоном Эпплсидом.
(Джонни Эпплсид (настоящее имя Джонатан Чепмен) — житель США, ставший впоследствии фольклорным персонажем, христианский миссионер и пионер, а также «сельскохозяйственный энтузиаст».
Его прозвище происходит от того, что он первым начал сажать яблони на Среднем Западе Америки. В легендах говорится, что он будто бы бродил по стране, как правило, босиком и с горшком для приготовления пищи, надетым на голову, большую часть своей взрослой жизни посвятив посадке яблонь, преподаванию Библии, рассказыванию историй.)

SH: Ваши семинары по выходным очень хорошо известны.

Шоу: Я провел их девятнадцать, вот и все. Первый был в Нотр Даме в 1977 году.

SHR: Я имел удовольствие присутствовать там. У вас сохранились какие-нибудь воспоминания о том первом шерлокианском уик-энде?

Шоу: Самое первое воспоминание это видный шерлокианец в Чикаго, оставшийся безымянным, он считал Чикаго своей территорией и написал мне «Все будет в порядке, если вы захотите провести семинар в Саут Бенде»(Пауза) Это открыло для меня целый новый мир, что там были люди, одержимые Шерлокианой. Моим лучшим воспоминанием об этом уикэнде был Нотр Дам, где я учился и где 14 лет возглавлял библиотеку, и который был так добр, что позволил мне это сделать. Но они допустили ужасную ошибку. У них был бесплатный бар. Никогда не допускайте бесплатный бар!(Смеется) Весь уик-энд был своего рода вехой в распространении холмсианского движения в целом. У меня там был Эли Лейбоу, который впервые делал что-то подобное, и еще несколько других хорошо известных докладчиков и тогда мы все впервые познакомились с искусством организации зрелищ подобного рода. Та встреча была в какой-то степени их зародышем.

SHR: Согласен. И с той поры шерлокианские уикэнды, и конференции, и симпозиумы…

Шоу: … они повсюду.

SHR: Да. Даже «Sherlock Holmes Review» организовал пару подобных событий. Вдохновением для их проведения мне послужило воспоминание о посещении той встречи в далеком 1977-м.

Шоу: И я думаю, что она всем им дала импульс. И меня это очень радует. Они просто великолепны.

SHR: А что из себя представляет ваша переписка?

Шоу: Если только бывает приятное бремя, то это как раз этот случай. С декабря я получил около 90 писем и у меня всегда накапливается 30 писем, которые ждут ответа. Я стараюсь отвечать на семь-восемь писем в день. Но это чудесно. Мне это доставляет удовольствие. Я начинаю в половине девятого утра и работаю до полудня. Поразительно, как можно узнавать людей посредством переписки. Я получаю много добрых, умных, очень тонких писем. И я действительно очень ценю это.

SHR: Вас когда-нибудь удивляет до какого уровня доходит шерлокианский энтузиазм?

Шоу: О, да. Ведь постепенно исчезло много других вещей. Однако, Холмс никогда не исчезает. Похоже, он всегда вызывает восхищение. Я переписываюсь с пятью шерлокианцами из Японии. Поразителен интерес к Холмсу в Японии, ибо у них совсем другая история и культура. Но они просто поклоняются Холмсу.

SHR: Когда холмсианское движение началось в 1930-е и 40-е годы, это была интеллектуальная игра на самом высоком уровне. И, похоже, во многом она стала очень серьезной в последние годы…

Шоу: Ну, это ошибка. Ей не следует такой быть. Ведь было же сказано, что нужно отнестись к ней с такой же серьезностью, как к крикетному матчу на стадионе «Лордз», потому что матчи по крикету самые тупоумные на свете вещи. За исключением того, что они забавные. Я думаю, что чтоб быть хорошим, деятельным холмсианцем нужен некоторый интеллект. Но кроме этого вам необходимо и чувство юмора. Как только юмор уходит, думаю, все это становится чертовски скучным.

SHR: Если даже не говорить о Шерлоке Холмсе и сэре Артуре Конан Дойле, книги очень важны для вас. Интересно, какие еще писатели интересуют вас, и какие книги вы еще собираете?

Шоу: Я собираю книги примерно сорока писателей. У меня две больших коллекции Честертона и Гарри Джилла, и они находятся в Нотр Даме. Я собрал разнообразную библиотеку американских и английских писателей; Фолкнера, Хэмингуэя. Кроме того , я собирал книги об истории книгопечатания. Эта коллекция находится в университете Талсы. Я собирал книги Дороти Сэйерс и ряд авторов, пишущих в развлекательном жанре. Много книг я передал в университеты Талсы, Миннесоты и Нотр Дама.

SHR: Кстати, о Нотр Даме. Вы закончили его в 1937 году. Какой тогда была жизнь в университете?

Шоу: Очень дисциплинированной. Мы должны были быть в своих комнатах к десяти часам, а в одиннадцать гасили свет. У меня бывало немало неприятностей с ректором, потому, что я зажигал свечи. Он видел их через фрамугу. Я заклеивал ее красной бумагой, а он не раз врывался ко мне в комнату, когда я уже крепко спал. И это, наконец, отучило его делать это. У меня были очень, очень хорошие педагоги в Нотр Даме.

SHR: Насколько я понимаю, одно время у вас был книжный магазин…

Шоу: У меня было три своих бизнеса на протяжении 25 лет – и все они были связаны с какими-то дырами. Мне пришлось заняться своим похоронным бизнесом; и там были дыры в земле. Затем я был в бизнесе нефтедобычи, и там были скважины в земле. А книжный магазин был уже дырой в голове. Затем я рано удалился от дел, поэтому мог наслаждаться жизнью в Санта Фе.

SHR: Есть ли какая-то общая тема, что связывает все, чем вы занимались на продолжении своей жизни?

Шоу: В основном, я всегда проявлял большой интерес к своему сообществу. Когда мы уехали из Талсы, мне пришлось уволиться из четырнадцати различных советов директоров, ни один из которых не заплатил ни цента. Мне просто нравится быть вовлеченным в свое сообщество, включая сообщество Шерлока Холмса.

Сегодня день памяти Джереми Бретта.

Чтобы как-то почтить его память в этот день , я сделала субтитры к его коротенькому интервью и выложила на ютуб



Наверное, надо сказать, что, возможно, для кого-то там будет немного неожиданным, когда и ведущий и Джереми рассматривают Холмса, как довольно "темное" создание.
Еще Джереми упоминает там о спектакле "Секрет Шерлока Холмса" и это интервью, видимо, имеет место накануне премьеры.

Мне показалось немного мистическим его упоминание семи духов. Не уверена, что это было в пьесе, хотя читала я ее, конечно, давно. И помню, что у нас когда-то заходила речь об этих семи духах.

Иногда думаю, как много в этих интервью обычно остается невысказанным. Сколь о многом он молчит, порой подстраиваясь под собеседника, ну, так мне это видится...


***

Ну, до кучи добавлю, что провозилась целый день и субтитры - это, конечно, очень напряжное дело. 6 минут - только-только управилась за день. Но плюс еще, конечно, перевод, подгонка и прочее. Потому что вышло, то вышло, но я очень старалась. Переводила сама, но иногда заглядывала в перевод к Оскари)

Еще одно шерлокианское интервью и сразу скажем, если что,) оно чисто чтоб было) Как-то очень коряво перевелось и много не совсем, может, интересного, а спорные моменты, наверное, точно выброшу, но заинтересовал этот юноша, ставший членом Общества в самом юном возрасте.

Интересное интервью :Сорен Эверсолл

Вы наряжались Шерлоком Холмсом, когда вам было восемь лет? Что ж, на этой неделе интересное интервью ! Сорен Эверсолл познакомился с Великим детективом в детстве и никогда с ним не расставался. Он был членом Общества «Норвежских исследователей Миннесоты» еще до того, как научился водить машину, и воссоздал гостиную дома 221B в доме своих родителей настолько хорошо, что газета «Twin Cities» опубликовала о нем статью.
Но что я нахожу действительно удивительным, так это то, что интерес Сорена к Холмсу никогда не остывал. Многие ли из нас могут помнить о вещах, которые казались нам интересными в детстве, но потом они отходили на задний план по мере того, как мы росли, и жизнь открывала новые возможности? Собственно говоря, Сорен, ныне студент колледжа, выступал в прошлом месяце на конференции «Lone Star Holmes» (видимо, Одинокая звезда Холмса) в Далласе. Итак, давайте послушаем шерлокианца, который определенно поддерживает пламя холмсианского огня, Сорена Эверсолла!



Что для вас значит “шерлокианец”?

Проще говоря, шерлокианец - это человек, который любит Шерлока Холмса и это активная любовь. Я думаю, что для этого действительно требуется некоторое знакомство с рассказами Конан Дойла, хотя оно не обязательно должно быть исчерпывающим, и все должно быть именно тем, чем человек, увлеченный Холмсом, хотел бы заниматься. Мир Шерлокианы сильно разросся со времен старого BSI Кристофера Морли, что, я думаю, показывает, что у Холмса есть силы противостоять меняющимся потребительским аппетитам, и это следует отметить. Задирание носа перед кем-то, для кого отправной точкой является сериал ВВС, а это большая часть моего поколения, разрушает саму идею передачи эстафеты другим поколениям, а ведь это позволило бы Холмсу быть Холмсом для новой группы посвященных. Тем не менее, хороший шерлокианец мог бы затем направить этого человека к Канону, поскольку он является основой для всего остального и в любом случае является отличным чтением.
В целом, однако, я думаю, что шерлокианец - это просто человек, который поглощает любой контент о Холмсе, который встречается ему на пути, и чувствует, что удовольствия от этого просто недостаточно, что ему нужно сделать что-то в ответ, или собрать, или найти других, которые чувствуют то же самое. Я думаю, именно это активное стремление, это увлечение тем, что зажгло первую искру, действительно отличает того, кому просто нравится Шерлок Холмс, от заядлого энтузиаста.

Как вы стали шерлокианцем?
Когда мне было семь лет, я брал уроки плавания в Университете Миннесоты. Моя мама нашла в нашей местной библиотеке сокращенную коллекцию аудиокниг с рассказами о Холмсе, включая “Пеструю ленту” и “Скандал в Богемии”, и начала проигрывать их мне в машине по дороге на уроки и после них. Сейчас я не могу точно определить, что меня так привлекло в этих историях, хотя, вероятно, это было какое—то сочетание преступления, исторической эпохи и характера Холмса - после этого я полностью увлекся этим и хотел слушать аудиокниги снова и снова. Моя мама посоветовала мне поговорить с моим дедушкой, у которого была большая коллекция всего Канона в кожаном переплете с иллюстрациями Пейджета. Я помню, как корпел над этой книгой, когда был ребенком — когда мы поехали в дом моих бабушки и дедушки, это было первое, за чем я пошел. Примерно тогда я начал создавать небольшую реконструкцию гостиной 221B в крошечной кладовке в подвале, в основном из картона, приклеенного скотчем к стенам, и небольшого антиквариата, который я нашел. Это действительно усилило мой интерес и заставило меня еще раз просмотреть рассказы, чтобы понять какие мелкие элементы гостиной я пропустил.
Я познакомился с миром Шерлокианы через Джейка Эсау, актера из моей местной библиотеки, который выступал в роли различных литературных или исторических личностей, таких как Эдгар Аллан По, П.Т. Барнум, Дракула и, конечно же, Шерлок Холмс. Я побывал на достаточном количестве его мероприятий и задал много вопросов о Холмсе, так, что, в конце концов, он свел меня с Обществом «Норвежских исследователей Миннесоты». Люди из “Исследователей” были чрезвычайно приветливы к одержимому маленькому восьмилетнему мальчику — благодаря им я начал посещать ежемесячные собрания и моя любовь к рассказам и Игре "The Game" стала еще крепче.


Похоже, это сам Клингер со своей книгой.

Какова ваша профессия и влияет ли это на то, насколько вам нравится быть шерлокианцем?

Этой осенью я стану старшим преподавателем английского языка в Карлтон-колледже, гуманитарном колледже в южной Миннесоте. То, что я был студентом колледжа, в первую очередь изучающим литературу, коренным образом изменило мой подход к рассказам Конан Дойла — перечитывая их сегодня, я обнаружил, что меня в равной степени заинтересовал стиль прозы Конан Дойла и эволюция этого стиля в рассказах, а также различные структуры повествования, которые он использует, и то, что именно их делает такими действенными.

Какая ваша любимая каноническая история?

Возможно, это не совсем честно, но я хочу объединить “Последнее дело” и “Пустой дом” в одну большую историю. В “Последнем деле” мне нравится персонаж Мориарти, злодей, который на самом деле обладает ментальной силой, способной уничтожить Холмса, канонически уникальное приключение с путешествием через всю Европу, почти кинематографическое противостояние у Рейхенбахского водопада - я бы сказал, один из самых знаковых образов в литературе - и Уотсон. Абсолютно душераздирающее заключительное описание друга как “лучшего и мудрейшего человека”, которого он когда-либо знал. Эта история - просто подделка, а "смерть Холмса" - такой неожиданный поворот налево, что, когда я прочитал ее в первый раз, я помню, как отложил книгу и провел добрых пару дней, действительно думая, что это конец.


читать дальше
Я думаю, что нестандартность “Последнего дела” чудесно сочетается с более стандартной загадкой “Пустого дома”, которая возвращает детектива в Лондон и предоставляет все, о чем только можно мечтать в классической истории о Шерлоке Холмсе — кажущееся невозможным убийство, ночная засада, ловкая хитрость с бюстом, и замечательный заместитель Мориарти в лице одиозного полковника Себастьяна Морана, моего любимого противника Холмса после барона Грюнера. Я также обожаю переодевание Холмса в старого букиниста, его раскрытие перед падающим в обморок Уотсоном, описание того, что на самом деле произошло в Рейхенбахе (баритсу!), и все, чем детектив занимался за это время. Здесь так много пикантной информации о характере Холмса, и я думаю, что история показывает углубление его отношений с Уотсоном, что заставляет меня возвращаться к ней, даже несмотря на то, что в самом деле здесь не так много дедукции.

Какая часть Шерлокианы вас больше всего интересует?

Это, вероятно, очевидно из моих предыдущих ответов, но меня особенно интересуют воссоздания гостиной 221B — это может проявляться в картах, миниатюрах, декорациях для фильмов и сериалов, а также в воссозданиях комнат в натуральную величину, созданных энтузиастами. В воплощении легендарной комнаты и уникальной интерпретации, которую каждый автор привносит в свое пространство, я нахожу нечто захватывающее, - в Каноне Конан Дойла достаточно мелких несоответствий и незначительных деталей, чтобы сделать отображение планировки этого помещения самостоятельным научным проектом, который становится в равной степени личным творческим проектом.



Я также стал больше интересоваться ранней историей Шерлокианы, особенно относящейся к старым временам BSI тридцатых и сороковых годов. Несмотря на то, что в этой культуре было много исключительного, я нахожу развитие “Великой игры” и шерлокианской науки, которые проложили бы путь для всех форм современного фэндома, захватывающей частью нашей истории, которую я хотел бы исследовать дальше.

Как человек, который вырос в шерлокианстве, как изменилась ваша деятельность в этом хобби по мере того, как вы росли?

Я бы сказал, что самая большая разница между начальным периодом моего интереса к шерлокианству и сегодняшним днем заключается в том, что я знаю некоторых людей в сообществе уже более десяти лет и, таким образом, чувствую более глубокую связь с социальным аспектом холмсоведения, чем в прошлом. Я также в том возрасте, когда могу самостоятельно ходить на конференции и собрания, не заставляя своих бедных родителей возить меня куда-нибудь, а также пропустить стаканчик-другой - на прошлых конференциях, когда я был ребенком, вечером всегда был определенный момент, когда мне просто нужно было ложиться спать, чего больше не происходит. По мере того как мои писательские способности улучшались, я также стал больше интересоваться активным вкладом в шерлокианскую науку, на что, как мне казалось, в прошлом у меня бы не хватило мастерства.


Какой вы видите Шерлокиану через 5 или 10 лет?
На этот вопрос очень трудно ответить. Я уверен, что персонаж Шерлока Холмса будет продолжать общаться с людьми в самых разных формах — через пародии, телевидение, фильмы, видеоигры, настольные игры и т.д. — как он делал это на протяжении более ста лет. Я также уверен, что социальные сети будут продолжать объединять единомышленников Шерлока по всему миру новыми и захватывающими способами, способствуя нехватке возможностей для проведения конференций и других мероприятий (Zoom, каким бы раздражающим он ни был, действительно расширил возможности для доступности подобных вещей). Я думаю, что в современных пастишах и экранизациях мы увидим дальнейшее развитие персонажей Канона способами, которые немного (или даже существенно) отличаются от их первоначального изображения в историях, поскольку многое из нашего современного понимания их также отфильтровано через их репрезентации в поп-культуре (например, в пследние годы, я думаю, мы видели, как Холмс становился немного холоднее и более социально отстраненным, чем он когда-либо был в книгах, с дальнейшим акцентом на то, что он является разновидностью супергероя, что само по себе отражает наш медиа-ландшафт, в котором доминируют Marvel / DC). Я немного беспокоюсь о будущем самих рассказов — в моем поколении (я беззастенчиво причисляю себя к жертвам этого), я думаю, все меньше людей обращаются к книгам как к основному источнику развлечения, особенно к тем, которые были написаны в девятнадцатом веке. Но если какие-то рассказы и выживут, то это будут рассказы Конан Дойла, которые остаются настолько захватывающими, что я потрясен тем, как давно они написаны. Что бы ни случилось, Холмс и его мир 1895 года останутся объектом восхищения и переосмысления, свидетелем чего мне не терпится стать.

Подумалось недавно, что неплохо бы еще поближе посмотреть на Джека Трейси. Тем более, что он дал интервью этому замечательному журналу.



"Шерлок Холмс Ревью Интервью: Джек Трейси"



С огромным удовольствием «Шерлок Холмс Ревью» представляет первое интервью из тех, что, как мы надеемся, станут серией интервью с ведущими фигурами в Шерлокиане. Это интервью с Джеком Трейси, BSI,(автором такой важной вехи, как «Энциклопедия Шерлокиана», так же, как и других монографий, статей и книг о Шерлоке Холмсе и сэре Артуре Конан Дойле)имело место в офисе «Gaslight Publications», Шерлокианской/Дойлеанской издательской компании мистера Трейси,17 февраля 1987 года.

ШХР: Что вас в первую очередь привлекло и околдовало в Шерлоке Холмсе?

Трейси: То же, что и всех. Чудесное воплощение викторианской эпохи, кажется, захватывает каждого, кто в конечном итоге становится серьезным Шерлокианцем. И, конечно, логика – идея, что в Шерлокианском мире мы живем логикой, и как логически мыслящая личность, ты открываешь мир таким, каким ему следует быть. Когда тебе тринадцать лет, это замечательное открытие.

ШХР: Похоже, что многие шерлокианцы открывают для себя Холмса в этом возрасте…

Трейси: Да, в сущности, все мы это делаем в двенадцать-тринадцать лет. Для меня это произошло в библиотеке младших классов средней школы.

ШХР: Я понял, что какое-то время вы работали на телевидении.

Трейси: Я около шести лет был продюсером радио и телевизионных программ.

ШХР: Каким образом вы совершили скачок от телевидения к издательскому делу?

Трейси: Ну, я всегда был страстным писателем, примерно со второго курса. Я сперва поступил на телевидение потому, что подумал, что здесь будет гламурно. Но это было не так. Во-вторых, когда вы говорите людям, что собираетесь стать писателем, они говорят: «О, так вы вырастете и будете звездой, да?» Итак, как любой разумный человек, которому приходится оправдывать свое высшее образование, дорогое, как любое образование в колледже, я специализировался на некоем привлекательном и в то же время вполне законном фундаметальном предмете, то есть на телекоммуникациях. Сначала я пошел работать в университет, а затем на телевизионную станцию Индианаполиса, где снимал рекламные ролики, а после этого я был выпускающим режиссером на местном кабельном телевидении здесь, в Блумингтоне. На каждом из этих мест я проработал по два года. Однако, все это время я, действительно, хотел писать, и я вновь открыл для себя Шерлока Холмса, благодаря «Аннотированному Шерлоку Холмсу» Баринг Гоулда в 1969 году. Я пошел в библиотеку и прочел все «Писания о Писаниях». Они состояли из книги Орландо Парка «Шерлок Холмс, эсквайр, и доктор медицины Джон Уотсон: Энциклопедия их расследований». Когда я увидел слово «Энциклопедия», то подумал: «Вау, вот книга, которая объяснит мне все эти непонятные слова и фразы и географические термины, которые я не понимаю. Я взял ее, и, конечно, оказалось, что она не была ничем подобным. Это была книга, состоящая из списков и при этом плохо написанная. Я был так горько разочарован, что сказал себе, как вероятно до меня это делали тысячи других людей: Черт, я мог бы сделать кое-что получше!». Так я и сделал.
читать дальше
ШХР: Вы говорите об «Энциклопедии Шерлокиана».

Трейси: Конечно. Должен признать, что не особо снисходительно говорю о книге Парка, но я очень многим ей обязан, потому что, если бы не мое презрительное отношение к этой книге, я бы никогда не написал свою.

ШХР: Это интересно, потому что я как раз собирался спросить , вдохновляла ли она вас тем или иным образом.

Трейси: В этом плане это было критическое вдохновение. Я не очень благосклонно отозвался о ней в своей аннотации в «Энциклопедии Шерлокиане».

ШХР: Если точнее, вы назвали ее «одной из самых бесполезных из всех когда-либо опубликованных книг».

Трейси: С возрастом все мы становимся мягче, и если когда-нибудь появится второе издание, я это изменю. Это, конечно, правда, но, тем не менее, я сожалею, что сказал это. Когда я написал это, мистера Парка уже некоторое время не было в живых, иначе я никогда бы такого не сказал. На самом деле, в то время я не знал никаких шерлокианцев. Я был тогда еще за пределами нашего сообщества викторианских джентльменов, в противном случае я бы знал, что не стоит публиковать подобный отзыв. Я не отказываюсь от него, я просто сожалею, что так выразился в опубликованной книге.

ШХР: Значит, «Энциклопедия Шерлокиана» была вашей первой книгой. Сколько времени у вас ушло на ее создание?

Трейси: Шесть лет.

ШХР: Помнится, я читал, что большинство своих исследований вы сделали в университете Индианы.

Трейси: Полагаю, что в университете Индианы есть единственная в стране академическая кафедра викторианских исследований. Одной из причин этого является то, что в университетской библиотеке содержится такое обширное собрание викторианских работ. Например, у них есть все когда-либо опубликованные издания Бедекера, что оказалось бесценным для подготовительных работ над «Шерлокианой». Источники, доступные для изучения в этой библиотеке, просто потрясают. Если бы я не жил в городе, где были доступны все эти книги, я никогда бы не смог написать свою Энциклопедию.

ШХР: Я знаю, что за эту книгу вы получили «Эдгара»(Премия, названная в честь Эдгара Алана По). Не эта ли книга принесла вам также и доступ и членство в Обществе BSI?

Трейси: Да. Я был принят туда в январе 1977 года, а книга была опубликована в ноябре того года. Конечно же, я писал для «Baker Street Journal», и Джулиан Вольфф и несколько других известных шерлокианцев знали, что я пишу свою энциклопедию.

ШХР: Это настоящее признание того, насколько ценной находят шерлокианцы эту книгу. Я сам постоянно ссылаюсь на нее.

Трейси: Поэтому я и написал ее. Вернее, даже не написал, я просто собрал ее. Но сделал это именно потому, что в ней была такая очевидная и насущная необходимость.

ШХР: Успех «Шерлокианы» привел к созданию «Gaslight Publications»?

Трейси: Да. Мне надо было что-то делать с авторским гонораром от «Шерлокианы» и «Апокрифы», которая вышла примерно три года спустя. В 1979 году умер Лютер Норрис, оставив весьма серьезную пустоту в шерлокианском издательском мире, и которую я заполнил , благодаря счастливому стечению обстоятельств.

ШХР: Изыскания для ваших книг, вероятно, дали вам довольно основательное, хоть, может, и не систематическое образование в области Викторианской истории и культуры.

Трейси: О, да.

ШХР: Как по вашему, что в этой эпохе так сильно привлекает не только шерлокианцев, питающих особый интерес к этой эре, но и других? Похоже, сейчас к ней пробуждается всеобщий интерес.

Трейси: Думаю, именно потому, что это был век уверенности, такой прогрессивный век – особенно в культурном, общественном и научном отношении. Конечно, Шерлок Холмс воплотил в себе эту прогрессивное, научное отношение.

ШХР: Вы считаете, что сегодняшнее общество сильно отличается от викторианского?

Трейси: О, да. В некотором смысле – к лучшему, в некотором – к худшему. Мы гораздо охотнее и откровеннее стремимся поделиться своей свободой, чем это было сто лет назад. Викторианский век во многом отношении был аномалией. С одной стороны – концепция заокеанской империи, один из наиболее прискорбных аспектов этого века. С другой стороны – те из нас, кто извлекает пользу из культуры белых англо-саксов, определенно смотрят на нее, как на поистине, достоверно романтическую эру. Но только если вы были белым и европейцем.

ШХР: Вы бы не хотели быть африканцем…

Трейси: Или американским индейцем, или египтянином, или индусом или китайцем.

ШХР: То есть Империя давала европейцам больше уверенности в себе…

Трейси: Думаю, это был момент наивысшего доминирования Западной Европы на мировой арене.

ШХР: Как вы думаете, до какой степени Шерлок Холмс отражает такой образ мышления? В своем Введении к «Шерлокиане» вы говорите, что «на краткий исторический миг, короче продолжительности одной человеческой жизни, сложились идеальные условия для появления Шерлока Холмса.» Почему так вышло?

Трейси: Шерлок Холмс воплотил в себе концепцию ученого, как героя. Еще не было негативной реакции на науку , и мы все еще смотрели на ученого, как на того, кто поведет нас вперед к лучшим временам. Побочные эффекты этого пока не рассматривались. Поэтому, например, мы построили наши паровые двигатели, и небо было черным от дыма, а все сказали: «Ну, разве это не удивительно!», потому что кислотные осадки начнутся только через сто лет.

ШХР: Как вы считаете, если Шерлок Холмс представляет собой вообще свою эпоху, то он представляет и типичного викторианца? Холмс был известен своей внешней отчужденностью, но под ней он также мог быть довольно теплым и заботливым по отношению к своим ближним, особенно к своему единственному близкому другу, доктору Уотсону.

Трейси: Да, это пережиток романтического периода, и в некотором смысле большая часть викторианской литературы была таким пережитком. Дойль, определенно, в огромной степени испытывал влияние Романтизма. Большинство героев этого века были в той или иной степени «байроническими». Байронический герой был не просто угрюмым, но действительно испытывал презрение к людям и их нравам. Холмс бывал мрачен, но в то же время, как ученый , был человеком своей эпохи, работающим для человечества.

ШХР: Многие делали психоанализ Холмса с самыми разнообразными результатами.

Трейси: Да, это забавно. Давайте сделаем это.

ШХР: В «Энциклопедии Шерлокиане» вы приводите убедительные доводы в пользу того, что у Холмса была «легкая форма маниакальной депрессии», и в книге «Подкожно, мой дорогой Уотсон» вы снова говорите, что у него «проявляются отчетливые маниакально-депрессивные черты».

Трейси: Уотсон часто говорит о «двойственной натуре» Холмса – его энергии во время расследования, после чего следует период «черной реакции» по его завершении. Я думаю, что Дойль четко описывает легкую форму маниакальной депрессии.

ШХР: Что такого есть в Холмсе, на мгновение ставящее под сомнение его вымышленность, что позволяет проводить такой анализ?

Трейси: Полагаю, это невероятная глубина его образа. Когда Дойль определяет какую-то его конкретную черту, то становится понятным, что есть другие черты, столь же важные и глубокие. Кажется, мы никогда не сможем ими пресытиться. Холмс – один из немногих литературных героев, который предстает реальным человеком благодаря демонстрации столь многих аспектов своей личности. Надо отдать должное гениальности Дойля. Он был величайшим создателем образов со времен Диккенса, с точки зрения популярной литературы с того времени трудно представить кого-либо, кто смог бы создать персонажа одним росчерком пера так, как это удалось Дойлу.

ШХР: Популярность Холмса проявилась бесчисленными способами, но среди шерлокианцев самый очевидный это – «Высшая Критика». Майкл Харрисон назвал ее «напрасной тратой времени». Другие утверждали, что «Игра» закончена. Каково ваше мнение о «Высшей Критике» в целом и закончена ли Игра?

Трейси: Все, что вы можете сказать об этом, - правда. Это Высшая Критика, вдохновляющая и изумительная, и чрезвычайно, бесконечно захватывающая, и так же верно то, что она является тратой времени и закончена. Кажется, ее пик пришелся на конец 1960-х или начало 1970-х, и я ощущаю снижение уровня исследований и самобытности. Однако я думаю, что многое из этого, связано с тем фактом, что с каждым уходящим годом мы все дальше и дальше удаляемся от Викторианской эпохи и, следовательно, наше понимание ее постоянно снижается. Становится труднее писать об этом. Те, кто основал Высшую Критику в 1930 году, жили в Викторианский век или, по крайней мере, в нем жили их родители. Им были понятны отношения и нравы того времени. Родители и даже дедушки и бабушки большинства тех, кто пишет на темы Шерлокианы сегодня, родились уже в этом веке. Это было одной из причин, по которой я написал «Энциклопедию Шерлокиану». Я ощущал совершенно неверное и неадекватное понимание отношений , бытовавшихв Викторианскую эпоху. В настоящее время на рассказы о Холмсе часто накладываются современные взгляды, которые абсолютно неверны и не соответствуют эпохе.

ШХР: В шерлокианских работах появилось новое направление под названием «Новая критика». Оно было так названо в последнем выпуске Атлантического Ежемесячника. Они определяют эту Новую Критику как взгляд на Шерлока Холмса как на отражение его создателя, а также как на самостоятельный предмет изучения.

Трейси: Да, должен с этим согласиться.

ШХР: Вы верите, что это новое будущее шерлокианской науки?

Трейси: Да, уверен в этом. Если вы предполагаете, что Игра уже сыграна – то, нет, она, конечно, никогда не будет закончена – но если считаете, что она пошла на убыль, как это представляется мне, то изучение Шерлока Холмса, как литературного создания Конан Дойля , не только логично, но и давно востребовано. Как один из основателей Общества Артура Конан Дойля и как один из шерлокианцев, которые уже много лет назад решили, что создатель гораздо более интересен, чем его творение, я с радостью приветствую это новое направление. Я за него обеими руками.

ШХР: Атлантический ежемесячник утверждает, что в некоторых своих работах вы «играете по обе стороны поля». В качестве примера они приводят «Конан Дойля и Святых наших дней», где вы и играете в Игру и подходите к делу с исторической точки зрения.

Трейси: Они абсолютно правы. Фактически я указал им на это. «Конан Дойль и Святые наших дней» - в этом отношении переходная книга. Если б я переписал ее сегодня, то не стал бы давать себя труд , играя в Игру. Или, кто знает? Может, и стал бы…

ШХР: Ну, нельзя отрицать, что Игра – это интересно.

Трейси: Это замечательно, пока вы знаете, о чем говорите. И это очень трудно, если вы ничего не знаете о Викторианской эпохе. Акцентирование на самом Дойле создает новую игру – в которой мы все, более или менее, равны.

ШХР: Похоже, что среди ученых, не принадлежащих к шерлокианским кругам, происходит переоценка Дойла с точки зрения его как писателя и исторической личности. Что вызывает это изменение? Просто Высшая Критика выдыхается или постоянное внимание шерлокианцев переключилось на Дойла?

Трейси: По моему, Шерлокиана привлекла достаточное количество людей, и небольшой процент из них теперь составляет критическую массу для серьезного признания Дойла как такового – не только, как литератора, но и как личности. Он был потрясающим человеком.

ШХР: Говоря о Дойле в первую очередь, как о писателе, вы имеете в виду, что он в значительной степени был лишен признания и недооценен. Это так?

Трейси: О, да. В значительной степени. Литераторы в целом начинают ценить его таланты не только, как хорошего рассказчика, но и как писателя.

ШХР: А в чем его величайшая сила в качестве писателя?

Трейси: Его краткость. Его фантастическая гениальность в изображении героя или ситуации или настроения всего в нескольких словах. И эти несколько слов – это даже меньше, чем одно предложение. Мне никогда не приходилось читать другого такого писателя, как он. Он не просто описывает в общих чертах своих персонажей, он показывает их вам с невероятной глубиной подробностей, и при этом , тратя так мало слов, что это кажется сверхъестественным.

ШХР: «Сверхъестественное» - подходящее слово, когда речь идет о Дойле.

Трейси: Думаю, да.

ШХР: Рассматривая его как историческую фигуру, ученые все больше ценят его как крупного игрока в политике своего времени.

Трейси: По крайней мере, на популярной сцене его времени. Вот почему «Gaslight» переиздает так много его работ. Многие из них не издавались, по крайней мере, со времен Первой Мировой войны. Мне нравится думать, что наша серия "Столетие Конан Дойла" как-то повлияла на это возрождение, просто сделав его книги доступными для широкой публики, чего раньше не было.

ШХР: Многие шерлокианцы и в самом деле не подозревали о том, каким плодовитым писателем был Дойль.

Трейси: Не только не подозревали, но и не хотели знать. Даже перед лицом Новой Критики их не волновали не-шерлокианские произведения Дойла, и это делало их беднее.

ШХР: Настанет ли когда-нибудь день, когда рассказы о Шерлоке Холмсе будут изучаться, как серьезная литература и другими учеными, а не только шерлокианцами?

Трейси: Безусловно. Так же, как книги Диккенса – это один из способов изучения раннего периода Викторианской эры, Шерлок Холмс – это уже лучший способ изучить ее поздний период, чтобы почувствовать атмосферу того времени. Я время от времени перечитываю «Знак четырех» просто для того, чтобы окунуться в ритмы речи представителей низшего класса, которые я слышу от членов семьи Мордекая Смита или, когда Джонатан Смолл рассказывает историю своей жизни, не говоря уже о Нерегулярных отрядах Бейкер-стрит.

ШХР: Вы когда-нибудь замечали, что популярность Холмса падает?

Трейси: Шерлок Холмс никогда не испытывает упадка. Он лишь приходит в нормальное состояние перед следующим подъемом. Был бум, когда вышли «Комментарии» Баринг Гоулда, был бум, когда появился «Семипроцентный раствор кокаина» и сейчас мы переживаем подобный бум. Вы не можете считать периоды между этими бумами временем падения популярности. Это просто выдох между двумя вдохами.

***

Скажу всего несколько слов. Ну, вот мы читали уже статью про него и его предисловие к "Шерлокиане", и вроде понятно было, что он довольно своеобразный человек, возможно, окруженный загадками. Но вот сейчас, когда я несколько дней была в атмосфере этого интервью, у меня сложилось , наверное, несколько иное впечатление. Даже не знаю, как сказать, но по моему, он весьма странный шерлокианец. Скорее литературовед и дойлеанец. Сложилось впечатление, что Канон для него - это замечательные книги гениального писателя. Который написал и другие такие же замечательные книги. И вот сразу немного удивили вначале его слова о том, что его в первую очередь привлекло в Холмсе - викторианская эпоха и логика; что, правда, именно это? И "Знак четырех" он перечитывает, чтоб услышать речь людей низшего класса?
И он был очень немногословен, примерно такой же мне представляется его "Шерлокиана".) И порой казалось, что интервьюер - возможно, это был Стивен Дойл - гораздо больше увлечен Холмсом, чем сам Трейси. По мне так, если акцент с Холмса сместить на Дойля, то это будет совсем другая история...

Прямо сюда в начало пишу небольшое добавление. Там, ниже, я говорила о том, что, возможно, интервью скоро кто-то переведет и лучше меня. но вышло иначе - она уже переведена, безусловно, гораздо лучше и более того, я ее тогда с восторгом прокомментировала. Не хочу, чтоб возникли мысли о переводческом плагиате, хотя, конечно, видно, что переводила я сама по себе, хотя, возможно, если б помнила о том переводе, конечно бы не стала это делать заново. Просто Бретт иногда в своих интервью повторялся, да и к тому же прошло уже больше пяти лет...
Пишу об это специально, чтоб не возникло вопросов, и возможно, еще кое-что добавлю в комментарии.



Хотелось как-то отметить день рождения Холмса, но ничего подходящего не попадалось, а случайно набрела на это интервью, которое сохранила для себя совсем недавно. Оно, возможно, больше о Бретте и Гранаде, но в то же время все же и о Холмсе. Не была уверена, что осилю перевод за полтора дня, но это все же удалось, хоть и галопом по Европам. Ну, и, наверное, это вполне подходящая вещь для такого дня и вполне отвечает намеченной мной цели.
Переводить речь Бретта - дело довольно сложное, поэтому местами допускала некоторую вольность), но по возможности старалась сочетать верность оригиналу и литературный русский язык, но время было ограничено, поэтому возможны ляпы.
Возможно, скоро это интервью переведет кто-то другой, переведет лучше меня и выделит в нем интересные моменты, на которые стоит обратить особое внимание. Я сейчас уже ничего такого не делаю по различным, довольно безрадостным причинам. Возможно, для знатоков в этом интервью уже нет никакой новизны, но здесь есть отдельные, интересные пункты. Хотя с чем-то, возможно, хотелось бы поспорить.



Интервью с Джереми Бреттом
Armchair Detective осень 1985

Розмари Герберт

Розмари Герберт известна тем, что успешно переоделась мужчиной, чтобы присутствовать на банкете "Нерегулярных отрядов Бейкер-стрит» в их полном составе. Когда группа произнесла тост "за Эту Женщину", она встала и произнесла ответный тост — в то время как собравшиеся просто удивленно смотрели на нее, не подозревая о присутствии в гнезде этого кукушонка.



Ветреным апрельским утром вращающиеся двери внесли меня в вестибюль большого отеля в театральном районе Нью-Йорка, где я должна была встретиться за завтраком с Джереми Бреттом, так же известным как Шерлок Холмс. Увидев его в роли Холмса в нашумевшем сериале, транслируемом на общественном телевидении в рамках программы«Mystery!», трудно было представить актера в повседневной одежде. Я была не уверена, что, узнаю его.
Я уже сидела за своим столиком, когда появился Джереми, полный энергии, идей и анекдотов, и искавший спички, чтобы запустить свой "дыхательный аппарат" - сигарету. Внешне он оказался гораздо менее суровым, чем в своем образе Холмса; те же самые глаза, взгляд которых на экране казался испытующим и полным интеллекта, искрились зеленоватым огнем, и взгляд перескакивал с одного предмета на другой, метаясь то туда, то сюда. Я внезапно поверила, что это тот же актер, который сыграл загадочного Макса де Винтера в "Ребекке" (также под эгидой "Mystery!") и открытого Фредди Эйнсфорд-Хилла, не скрывающий своей любви к Элизе Дулитл в "Моей прекрасной леди".
Сам по себе, внешне Джереми Бретт теплый и живой, небрежно одетый, и даже немного взъерошенный. Его голос и акцент так же впечатляют в светской беседе, как и в отрепетированных сценах, и его актерское мастерство проявляется, когда в какой-то момент его лицо без всякого грима превращается в лицо Холмса, чтобы проиллюстрировать какую-то мысль. Поза и пронзительный взгляд говорят сами за себя; внезапно оказывается, что человек, сидящий напротив меня, это Шерлок Холмс. Затем, так же быстро, его лицо расплывается в собственной обворожительной, необыкновенной улыбке.

Герберт: Для начала, не могли бы вы рассказать нам о своем представлении о Шерлоке Холмсе и о том, в чем вы похожи или не похожи на него по характеру? Была ли роль Холмса естественной для вас?

Бретт: Она не была естественной. Как ни странно, я думаю, что теперь, когда я играю его последние два с половиной года, я больше похож на Холмса, чем это было, когда я только начинал. Нужно быть с этим начеку. (Он улыбается.) Я был очень общительным и до сих пор готов к общению по первому зову. По натуре я не затворник , но я отчасти стал им. (Он говорит это так, как будто это открытие застало его врасплох.) Я склонен во многих отношениях рассматривать поведение Холмса и его естественную сдержанность как альтернативное поведение для себя.
Мой успех в роли Холмса действительно является для меня чудом, потому что эта роль никогда не привлекала меня. Мне гораздо больше по вкусу Уотсон.


Герберт: Но у вас же нет телосложения Уотсона! Хотя я знаю, что вы играли его.

Бретт: Да, я играл Уотсона. (Бретт играл Уотсона вместе с Чарльтоном Хестоном в роли Холмса в Лос-Анджелесе, в спектакле «Расплата на крови».) И у меня был более высокий Холмс.
Уотсон — теплый, любящий, солнечный человек, полный энтузиазма - и он обижается и слегка расстраивается, когда его друг груб с людьми или с ним самим. Это гораздо больше похоже на меня. Собственно, роль Холмса мне не понравилась просто потому, что он неприветливый, необщительный человек (буквально, холодная рыба), грубый. Я бы не стал переходить дорогу, чтобы встретиться с Холмсом. Думаю, что я бы его немного побаивался.
Я думаю, что Холмс несколько неполноценный, потому что, если вы искорените все, кроме мозга, то вы станете тем, что зовется машиной. Хотя Холмсу это и не всегда удается, он устраняет все эмоции, насколько это возможно, и становится машиной по расследованию преступлений. Я был в ужасе, потому что думал: "Боже, я не могу этого сделать!"
И когда ты собираешься играть человека с самыми лучшими во всем мире мозгами, что, черт возьми, тебе делать, когда ты знаешь, что все, что у тебя есть в твоей собственной голове, - это вата? Я подумал: "Как я собираюсь это сделать? Как я буду это делать?" Я пытался убежать от этого на некоторое время, потому что люблю хорошую, счастливую, полноценную жизнь.
Впервые меня попросили сделать это в феврале 1982 года, а затем Йен Ричардсон начал свой тур со "Знаком четырех" и "Собакой Баскервилей". Все наши планы были отменены, потому что считалось, что Ричардсон возьмется за весь Канон. Но он сделал только эти два фильма. И потом все это вновь вернулось ко мне. К тому времени у меня было время, чтобы изучить труды Дойла — хотя я и проходил их в колледже, но никогда по-настоящему не изучал Холмса как роль, которую предстоит сыграть. В этот промежуток времени я прочитал все, но не в такой спешке, как это делается, когда вы знаете, что готовитесь сыграть какую-то роль. Я впитывал это.
Герберт: Как это чтение повлияло на вашу игру?
Бретт: Этого я не знаю, но знаю, что работа над этой ролью повлияла на мою жизнь! Она сократила мою жизнь, а может, и удлинила ее. Я не знаю, что точно она сделала! Но после всего этого я уже совсем другой человек по сравнению с тем, что был раньше.
Герберт: В чем заключаются самые поразительные перемены?

Бретт: Я стал большим аналитиком, что мне не нравится. (Он улыбается.)

Герберт: Что вам больше всего понравилось в этой роли?
Бретт: Ну, мы все очень воспитанные люди, не так ли? И что мне понравилось больше всего? Это райское блаженство - быть резким. Мне это нравилось. Мне это понравилось!(loved) Мне нравилось, что я мог сказать: "Спасибо!" (Он говорит это пренебрежительно, отворачиваясь. Внезапно в голосе и фигуре Джереми Бретта здесь, в нью-йоркской кофейне появляется Холмс.) Это было очень весело! (Он говорит это небрежно, смеясь.) Все эти звуковые моменты! (Буквально: Вся эта нарезка ревеня!) Я наслаждался всеми этими моментами, когда Холмс уходит, даже не попрощавшись. У него просто нет времени на все это вежливое поведение. Я получал от всего этого большое удовольствие.
Герберт: Вы обнаружили, что улучшилась ваша наблюдательность?

Бретт: Да. Работа над ролью Холмса заставляет вас стать наблюдательным. Поразительная вещь.

Герберт: Должно быть, есть дополнительная трудность в том, чтобы играть роль, которая дорога сердцам стольких людей, роль, в отношении которой в умах людей уже сложились определенные представления.
Бретт: Да, это самая пугающая часть. Отличный пример этого - реакция моего старшего брата. Он заядлый курильщик трубок и большой любитель Холмса. И он совершенно откровенно сказал мне, что я не могу сыграть эту роль, потому что не курю трубку!
Кроме того он сказал, и совершенно справедливо: "Я не могу понять, почему тебя выбрали на эту роль, ибо ты совсем не похож на Холмса". И я сказал: "Да, ты прав". А он сказал: "Но теперь послушай, если ты собираешься сниматься в "Медных буках", то запомни..." и он стал давать мне подробные советы. И вот тогда у меня появился какой-то элемент, которому мне хотелось угодить, и который был мне близок; у меня был мой брат. Тогда у меня возникло желание сделать это как можно ближе к книге.
Герберт: Сериал хвалили за его верность Канону с точки зрения характеров, обстановки, диалогов и многого другого. Давайте сначала поговорим об образе Холмса и о решениях, которые вы приняли как актер, играя его.
Бретт: Ну, моя первая съемка во время кинопроб была катастрофой. Прежде всего, грим. Я сделал лицо абсолютно белым, потом добавил туда что-то вроде генцианвиолета (показывает на скулы), а затем затенил линию носа. Я нанес что-то вроде белого креста прямо на переносицу и поперек лба и зачесал волосы назад. (Он откидывает волосы назад и улыбается.) А из-за белого макияжа ваши зубы кажутся немного желтыми. А глаза кажутся немного красными. И потом вы, конечно, помните, что ваши уши должны быть немного бледнее, так же как и ваши руки. И я сказал: "Вам бы хотелось, чтобы мой лоб был белым, чтобы казалось, что в нем что-то есть?"
Я сделал эти кинопробы, и это было безумие. Это было ужасно, потому что я был похож на горгулью. Продюсер Майкл Кокс сказал мне: "Будет ли вообще что-нибудь от Джереми Бретта в этой интерпретации Шерлока Холмса?" Я спросил: "Зачем?" А он сказал: "И, что это тут у тебя за смешная походка?" Я сказал: "Мне кажется, он ходит довольно быстро". (Он щелкает пальцами.) "Да", - сказал продюссер. "И ты никогда не улыбаешься". Я спросил: "Ну, а Холмс когда-нибудь улыбается? Я знаю, что он смеется, но как он улыбается?"
В общем, я посмотрел запись, и это было невероятно ужасно. (Он улыбается и говорит медленно, задумчиво.) Это было скорее похоже на труп, своего рода ускоренный фильм о трупе. (Серьезно.) Я совершил грубую ошибку.
Герберт: Ну, а как вам удалось вдохнуть в этот образ жизнь?
Бретт: Ну, мы приступили к репетициям, и, конечно, вы знаете, какой я. Я ухватился за это. Мы не сразу сделали все правильно; мы приближались к этому постепенно.

У меня было великолепное начало, потому что у меня был хороший Уотсон,которого сыграл Дэвид Берк. Рядом со мной был теплый, сердечный человек... и мы очень хорошо ладили. Кроме того мой продюсер, Майкл Кокс, был полон решимости придерживаться первоисточника и по возможности точнее воссоздать характер Уотсона.
Когда мы начали вникать в это, мы поняли, что, прежде всего, многое нужно было написать специально для Уотсона. Поскольку книга написана от первого лица, часто приходилось придумывать для него диалоги. Кажется, в "Пестрой ленте", у него было всего тридцать четыре реплики.
Герберт: Мне понравилось взаимодействие в сериале Холмса и Уотсона. Можете ли вы рассказать нам, как вы работали над этим с Дэвидом Берком?
Бретт: Мы говорили и размышляли над этим. Сама натура Дэвида и моя собственная натура подразумевали, что в любом случае я буду отчасти полагаться на кого-то. Такая роль может быть очень пугающей, потому что ты так одинок. Я думаю, что это очень опасно. Я не уверен, что так оно и есть на самом деле, но я думаю, что многие актеры, сыгравшие эту роль, в какой-то степени стали страдать манией величия. Они пытались сделать это в одиночку. По самой природе своей я не одиночка, и мне это очень тяжело; вот почему я нахожу эту роль такой трудной.
Герберт: Вы с Дэвидом обсуждали свои роли на съемочной площадке или где-то еще?
Бретт: Ну, Манчестер [где расположена студия] находится в ста пятидесяти милях от Лондона, так что мы около двух с половиной часов проводили в поезде - и лишь одному Богу известно, как часто мы это делали!
Герберт: Итак, вы могли склониться друг к другу в стиле Сидни Пейджета и посовещаться в поезде.
Бретт: Да. О, это продолжалось до бесконечности.

Герберт: Какие решения вы вместе принимали в отношении Уотсона?
Бретт: Мы спрашивали себя: "Кто бы мог остаться с Холмсом ? Что ж, да, Уотсон. Но тогда почему он остается с ним?" Ладно, он в восхищении от его дедукции - он до сих пор не оправился от удивления от того, как Холмс узнал, что он только что вернулся из Афганистана, — но это еще не все. Холмс- поразительный человек, с которым невозможно жить в одной квартире! Я обнаружил в этом то, что я называю "исподнем" этой роли, и оно заключается в том, что Уотсон каким-то образом понимает насущную потребность этого человека. Во-первых, Холмс разваливается на части, когда не работает. Что ж, это легко сыграть, потому что актерам это знакомо — на самом деле, мы все разваливаемся на части, когда нас внезапно увольняют. Но что делает Холмс? Он впрыскивает себе прямо в вену семипроцентный раствор. Он слишком много курит. Он не слишком благозвучно пиликает на своей скрипке. Он ставит химические опыты — при этом чуть не разносит людей на куски, если не очень осторожен, или, как это происходит в "Одиноком велосипедисте", чуть не поджигает дом 221б по Бейкер-стрит. Так что он, очевидно, трудный ребенок, равно, как и замечательный друг. Уотсон это видит. Уотсон видит, что Холмс не может сказать "Спасибо"; он не может сказать "Спокойной ночи", не может сказать "Помогите". Но иногда Холмс позволяет себе довольно милые мелочи, например, в "Скандале в Богемии" он говорит Уотсону: "Вот ваши сигары; видите, я ждал вашего приезда". И это мелочи, которые много значат. Я попытался показать, как сильно Холмс на самом деле нуждается в Уотсоне, не произнося этого вслух.
Я думаю, что Холмс был бы мертв... (с огоньком в глазах)- я имею в виду, просто представив, что они были реальными людьми — если бы Уотсона там не было. Если бы Уотсон вдруг решил уехать жить, скажем, на Мадагаскар, то по истечении шести недель Холмс был бы мертв . И это то, что мы решили играть.
Герберт: Испытывает ли Шерлок Холмс страх? И если это так, то знает ли об этом Уотсон?
Бретт: Да. Я показал это в "Пестрой ленте". Холмс дрожит, но он находится спиной к Уотсону. У актера есть выбор, когда он заостряет на чем-то внимание. Уотсон этого не видит.
Герберт: Можете ли вы сказать мне, на какие умозаключения вас наводит переодетый Холмс?
Бретт: Холмс находит выход. Это побег от самого себя.
Герберт: И когда он ближе всего соприкасается с женщиной в деле Ирен Адлер в "Скандале в Богемии", важно, что он там переодет.
Бретт: Да. Это занятие любовью застенчивого мужчины. Он хотел бы убрать из своей жизни и Ирен, потому что не может тратить свою драгоценную энергию на эмоции. Но Ирен божественно поет, и это очень много значит для него, потому что он любит музыку.
Самое интересное во всем этом то, почему там две маскировки? Не забывайте, что эти рассказы были написаны до Фрейда. Вы не должны чрезмерно анализировать, потому что это может нанести вред. Но это моя оценка.

Он использует образ грума — грубого животного, которым он не является, — чтобы начать наступление. Затем он переодевается священником. Я думаю, что священник - это духовный элемент, используемый Холмсом для того, чтобы приблизиться к ней.
Я бы с удовольствием вернулся назад и снова снялся в этом фильме, потому что в нем так много всего. Когда он притворяется раненым, Ирен подходит очень близко. (Актриса Гейл Ханникатт пользуется ароматом "Bluebell" от Penhaligon.) На Холмса все это оказывает сильное воздействие — его чувства обострены — и он дезориентирован и не может получить компрометирующую фотографию Ирен Адлер и Великого герцога. Холмс скрывает свою ошибку. Он говорит, что вернется. Но она обманула его и уехала. Она замечательная женщина. Холмс полностью изменил свой этический кодекс в отношении женщин после встречи с ней, но это ему далось дорогой ценой. Вопрос в том, стоит ли оно того?
Джон Мортимер, автор книги "Ранцпол из Бейли", сказал, что если вы вращаетесь в кругу преступности, вы изучаете пути преступного мышления, то вы затронуты, запятнаны этим. Холмсу приходится иметь дело с людьми, попавшими в беду, и это и ему придает свой особый колорит. И по мере развития сюжета мы получаем Мориарти, который представляет конечный элемент зла. Холмс должен быть стерт с лица земли. Появляется важная персона, Мориарти. А в "Последнем деле" вы видите Холмса лицом к лицу со смертью.
Герберт: И как, по-вашему, он относится к смерти?
Бретт: Ну, я играю его — ну, это уже само собой разумеется. Холмс знает, что сеть Мориарти достанет его. Поэтому он очень мило говорит: "Послушайте, Уотсон, я собираюсь уехать из страны, потому что не хочу подвергать вас опасности". Но потом он поворачивается и говорит: "Хотите поехать со мной?" Итак, ответ таков: да, он напуган. А затем Рейхенбахский водопад становится для него одной из величайших удач всех времен. Но это уже другая история.
Герберт: Сколько эпизодов вы снимаете?
Бретт: Они разделятся на три сезона. Сейчас есть семь эпизодов [весна 1985 года], шесть запланировано на будущий год и еще семь – на последующий [точное расписание будет уточнено позднее]. Мы снимаем финальную часть, начиная с сентября [1985].
Герберт: Значит, вы снова будете жить с Холмсом?
Бретт: На этот раз, я надеюсь, все будет легче.
Герберт: Потому что вы больше знакомы с Холмсом?
Бретт: Да. И потому, что другие вопросы уже проработаны. Были времена, когда студия думала, что они заполучили самого невозможного актера, когда-либо игравшего эту роль. В какой-то момент мне пришлось сказать своему продюсеру: "Мне не достаточно недели репетиций из-за огромного количества текста". Вы не можете просто выучить их — они должны от вас отскакивать. Вы должны быть в состоянии произносить их, не задумываясь. (Бретт добился двух недель репетиционного времени.)
Герберт: У вас было всего две недели на репетицию каждого эпизода?
Бретт: Да. И в течение этого времени мне также приходилось работать со сценаристами, каждые из которых хотели изменить оригинальные рассказы. В одной истории у них была странный эпизод, где я должен был играть в лесу с серой белкой. Ну, серых белок, на самом деле, в то время в Англии не было. И в любом случае этого не было в книге.
Герберт: Вы сыграли эту сцену?
Бретт: Нет. Это совершенно неуместно. Я продолжал предъявлять в качестве аргумента книгу. Мне говорили, что я не могу превратить литературу в визуальное искусство. Но в "Пляшущих человечках", в том первом монологе, я сделал все точно по книге. Я сказал: "Дайте мне шанс". И в последний съемочный день они это сделали. Я провел весь обеденный перерыв, расхаживая взад и вперед, репетируя. Они снимали меня крупным планом, и я сделал все за один дубль. Меня трясло. Уотсон буквально обливался из-за меня потом, потому что в то время я был один против всей студии. Вскоре после этого атмосфера в студии изменилась. Начал расти энтузиазм.
Герберт: Я была рада заметить, что есть ряд моментов, когда ожили классические иллюстрации из Канона Дойла.
Бретт: Да, это происходило довольно медленно. Я сказал Эстер Дин, нашему блестящему дизайнеру: "Можем ли мы начать воспроизводить рисунки Пейджета в отношении костюмов?" Она не видела для этого никаких преград. Эти рисунки очень подробны, но, поскольку я очень большой (указывает на ширину своих плеч) и на самом деле я не совсем подходящая модель для рисунков, для меня пришлось разработать специальную одежду. Возьмем этот очень легкий плащ. Боюсь, что он такой по одной очень веской причине: в 1983 году было самое жаркое лето, которое, вероятно, когда-либо было в Англии. И я бы в любом случае умирал от жары. Поэтому я снял жилет, обрезал рубашку на манер манишки и надел этот длинный тонкий плащ. Мне было не так жарко и такой маневр придал моей фигуре стройные очертания.
Герберт: То есть иллюстрации использовались как для дизайна одежды, так и в качестве моделей для поз, которые вы могли бы принять?
Бретт: Да. Прежде всего, Майк Граймс, наш блестящий сценограф, подарил нам эту невероятную декорацию Бейкер-стрит. У него были странные, феерические, дикие идеи. На картине над камином в гостиной на самом деле изображен Рейхенбахский водопад .
Но что касается рисунков Пейджета. Во-первых, никто вообще не хотел снимать фильмы с такими позами.

Но я продолжал возвращаться к Дойлу, а Пейджет делал рисунки для Дойла. Что ж, охота за сокровищами началась. Я все глубже и глубже погружался в текст, обращая внимание на все его аспекты, включая иллюстрации.


Герберт: Что еще вы узнали о Холмсе из текста?
Бретт: Ну, на самом деле, иногда это было довольно забавно. В "Пестрой ленте", например, есть момент, когда я ищу гильзу в саду. В книге есть замечательное описание того, как Холмс двигался по розовому саду "как золотистый ретривер". Это замечательный образ, но когда вы действительно пытаетесь это сделать, это очень забавно.
Что мне нравится, как актеру, вживающемуся в роль, так это моменты, когда Холмс терпит неудачу, потому что это делает его человеком. Так, например, в "Пляшущих человечках", когда он прибывает на станцию и слышит, что Кьюбитт убит. Он абсолютно выбит из колеи. Его клиент мертв! Мне нравятся сцены, показывающие трещины в мраморе.
Герберт: Я подумала, что инсценировка этой истории была гораздо более острой, чем это ощущалось при чтении, особенно в отношении потери Кьюбитта. Он казался таким хорошим человеком!
Бретт: Просто из интереса, в то время этот замечательный актер, Тенниел Эванс, был рукоположен в сан священника-мирянина. Он все еще актер, но теперь он еще и священник-мирянин.
Герберт: Были ли какие-то другие моменты, которые особенно запомнились вам?
Бретт: Я скажу вам, почему мне так понравился "Морской договор". Это единственный случай, когда имеет место какое-либо метафизическое религиозное отождествление. Холмс произносит замечательную речь о розе, совершено не по теме. Это удивительно. И он действительно говорит о потустороннем мире. Это единственный раз , когда он это делает в Каноне. Этот рассказ еще очень близок мне, потому что в нем Дойл критикует английскую классовую систему. Это было очень близко моему сердцу.
Герберт: Не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о себе и о том, как вы стали актером? Каким вы были мальчиком?
Бретт: Ну, моя мать была замечательной леди. Я был младшим из четырех сыновей, и мне сказали, что моя мать задолго до моего рождения решила, что хотела бы, чтоб ее сын стал кем-то вроде актера. И надо мной никто не насмехался, когда в детстве я много танцевал.
В школе у меня был голос сопрано. Я учился в Итоне, одной из лучших государственных школ Англии, и прошел через это в основном благодаря своему голосу. Когда он стал ломаться , моя уловка исчезла!
Меня всегда обвиняли в театральных наклонностях. Я был хористом номер один в хоре мальчиков, так что все сольные номера были моими. Я довольно ужасно драматизировал их и становился очень эмоциональным.
Я помню, как однажды это было вечернее пение в чудесной часовне колледжа, и в окно проникали лучи света . И, я вышел на свет. Но солнечный луч, конечно, немного сдвинулся, так что мне пришлось двигаться вместе с ним. Это было замечено. (Он смеется.)
В детстве у меня был дефект речи.
Герберт: Невероятно!
Бретт: Я был косноязычен. (У него был дополнительный участок кожи под языком.) У меня был очень слабый звук «r», и мне пришлось над ним изрядно поработать. Мне не исправляли этот дефект, пока мне не исполнилось семнадцать. А потом я поступил в Центральную школу речи и драмы в Лондоне, чтобы заново научиться говорить.
Герберт: Где вы выросли?
Бретт: Уорикшир. Возьмите булавку и воткните ее прямо в центр Англии, и это Уорикшир. Это черный край — край добычи угля.
Герберт: Чем занимался ваш отец?
Бретт: Он был солдатом.
Герберт: Солдатом удачи?
Бретт: Солдат в полном смысле этого слова. Он был очень сильным, скорее эдвардианским солдатом. [Он был награжден за храбрость в Первой мировой войне.] Он с невероятным тактом сказал мне в последние дни своей жизни, что единственная причина, по которой он вел себя храбро, заключалась в том, что он был очень напуган. И вот этому старому солдату, который, на самом деле, хотел бы, чтобы его сыновья стали военными, пришлось столкнуться с тем фактом, что среди них были священник, художник, архитектор и актер!
У моей матери был необыкновенный способ заставить нас всех развиваться. Она была не просто "моей матерью"; ее звали Элизабет, и в ее душе были открытые двери и распахнутые окна — я могу выразить это только так. Все приходили к моей матери. Она была подобна невероятно теплому свету.
Мой отец возвращался и находил в доме не просто друзей, а целые цыганские таборы или бродяг, которых приютила моя мать. На самом деле, мой брат-художник Майкл нарисовал одного из этих бродяг, позирующих в кресле моего отца, и мой отец заразился от него блохами. Ему пришлось со многим мириться!
Я помню, как однажды он вернулся и обнаружил четырех огромных мужчин, лежащих в этой огромной гостиной за городом, все они были изысканно одеты в прекрасные чистые белые рубашки, и пытались решить, что они собираются делать со своей жизнью!
Герберт: Как вы думаете, вы унаследовали от своей матери детскую открытость, которая помогает вам в актерской игре и позволяет вам острее чувствовать роль?
Бретт: Я многим обязан своей матери. Мои мать и отец были отчаянно несчастны, и они остались вместе ради детей. Я знал это , когда мне было шесть лет. Поэтому у меня было огромное чувство ответственности за то, чтобы это стоило их усилий и времени, которое они провели вместе. К своим пяти годам я был самым младшим. Как я часто говорю, "Хвост аллигатора очень тяжел". Мне приходилось нести большой груз. Я думаю, что это все выжало из меня и в определенной степени деформировало в самом начале. Но в то же время и дало определенный стимул. Но все рухнуло, когда моя мать погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было двадцать шесть. Мой отец прожил немного дольше, но он потерял своего лучшего боевого товарища. В те дни люди не разводились, они оставались вместе. Оглядываясь назад, я очень горжусь тем, что сделали мои родители. Они многим пожертвовали. Родительские разногласия дорого обошлись моим братьям, которые много страдали, оказавшись меж двух огней; моя мать говорила: "Подожди, пока не узнаешь, что хочешь делать", мой отец говорил: "Женись". Ее непрактичность уравновешивалась его практичностью. Но кроме того он был и человеком духа. Мои братья страдали, но, будучи ребенком, я наблюдал за всем этим. Когда настала моя очередь, я как-то смог увернуться от этого. И кроме того я была избалован, потому что был ребенком.
Герберт: Как вы начали свою актерскую карьеру?
Бретт: Я был в Кембридже и сбежал. Я бунтарь, и это потому, что моя мать дала мне эту свободу и уверенность. Итак, я отправился в Лондон. Я знал, что стану актером, примерно с восьми лет. Примерно в семнадцать с половиной лет, я познакомился с Тайроном Гатри, который играл Великого Тамерлана в "Олд Вик". И я сказал: "Я очень, очень сильно хочу быть актером". Его немного ошеломил этот идиот. Я помню, что был одет в пальто моего брата, чтобы казаться крупнее. И он сказал, что я мог бы получить роль в "Тамерлане". "Или, - сказал он, - тебе следует пойти с этим звуком "р" в Центральную школу", что я и сделал.

Герберт: Это был ваш триумф. Что бы вы расценили как свой триумф в роли Шерлока Холмса?
Бретт: Самое волнующее для меня, после создания оригинальных историй, было бы, если бы люди открыли для себя Дойла. Человек, к которому после всего этого я питаю большую слабость, - это сэр Артур Конан Дойл. И поэтому, если все это пронизывает дух Дойла, то это то, чего я хотел бы больше всего. Чтобы люди действительно читали, возвращались к книгам.
Герберт: Образ Холмса все еще таит в себе какую-то загадку для вас? В чем главная загадка этого персонажа?
Бретт: Ну, я думаю, что великой загадкой всегда будет то, почему он такой живой, когда его никогда не существовало? Как это может быть, что человек, который никогда не жил, обладает такой яркой индивидуальностью? Это завораживает. Это чудо Дойла — чудо Конан Дойла.

Уже позже внезапно появились цветные фотографии, сделанные во время этого интервью

Итак, продолжим по поводу Джин Аптон) Возможно, это, конечно, интересно только мне, но тем не менее.

Ну, в предыдущем посте я, в общем, более-менее все рассказала) и сейчас перейду к интервью и немного его проиллюстрирую.

Ну, наверное, еще все-таки скажу, что очень интересно окунуться в этот мир, в его поразительную атмосферу. И на примере вот этого интервью видно, какой там негасимый огонь. Одни поколения сменяются другими, великие шерлокианцы уходят... но на смену им приходят другие, принимают у них из рук это знамя и идут дальше, почитая старые традиции и создавая новые. Просто потрясающе!



Вот такая заставка здесь не случайно, а потому, что во многом речь пойдет, конечно, и о Холмсе, и о пабе, и об Обществе.

Роджер Джонсон и Джин Аптон

Интервью из подкаста "I hear of Sherlock everywhere" Эпизод 148

Скотт Монти: Мы рады приветствовать двух легендарных фигур Шерлокианского мира. Конечно же, это Роджер Джонсон и Джин Аптон.
Два члена Нерегулярных войск Бейкер-стрит
Роджер Джонсон, принятый в Общество в 1991 году под именем Пэлл-Мэлл Газетт и его жена американка Джин Аптон, принятая в Общество в 2000-м году под именем Илси Кьюбитт. И это было весьма символично, поскольку Илси Кьюбитт была из Чикаго и уехала из США, в Англию, где вышла замуж за Хилтона Кьюбитта.
Роджер и Джин — стойкие приверженцы Лондонского Общества Шерлока Холмса, о котором мы собираемся поговорить с ними и хотели бы поговорить об их уникальной истории, о том, как они встретились и, что еще более важно, как они получили доступ в гостиную в пабе Шерлока Холмса. Роджер и Джин, добро пожаловать в программу.
Роджер Джонсон: Что ж, большое спасибо.
Джин Аптон: Привет, спасибо.
Скотт Монти: Хорошо, что вы оба здесь. И я полагаю,мы начнем с того, с чего мы начинаем со всеми нашими гостями и спросим, как, когда и где вы впервые встретились с Шерлоком Холмсом?
Джин Аптон: Ну, что касается моего первого знакомства с Шерлоком Холмсом, то, вероятно, это произошло благодаря фильмам Бэзила Рэтбоуна, которые показывали по телевидению. А потом, когда мне было шесть, я впервые начала читать эти рассказы. Мне пришлось долго лежать в постели, потому что мне довелось переболеть чуть ли не всеми детскими болезнями, одной за другой, и мне не с кем было играть. Мою мать это мало заботило. Я прочитала все детские книги, какие были у нас в доме, а затем принялась за другие, и первой из них оказалась книга о Шерлоке Холмсе.
Скотт Монти: Вау. Ну, это прямо идеальные условия, при которых маленький ребенок делает эти открытия. Как бы ни было это прискорбно.
Джин Аптон: Ну да. И мне повезло, что я научилась читать уже года в четыре, так что я читала достаточно хорошо, чтобы понять большинство слов в Канонических рассказах Дойля.
Берт Уолдер: Что еще? Что еще вы читали? Вы сказали, что вы вроде прочитали все детские книги, и что еще произвело тогда на вас впечатление?
Джин Аптон: Я читала Киплинга. В нашем доме было много британских детских книг, потому что один из моих двоюродных дедушек был британцем и у меня были старший брат и сестра, так что книги, которые я читала, когда-то были подарены им.
Скотт Монти: А где вы жили, Джин?
Джин Аптон: Я выросла в Винкоте, штат Пенсильвания.
Скотт Монти: Хорошо.
Джин Аптон: Как ни странно, я выросла в доме, где когда-то жил Кристофер Морли.
Скотт Монти: О, правда?
Джин Аптон: Да. Он вместе со своей семьей пару лет снимал этот дом, в ожидании, пока его собственный дом будет построен в полутора кварталах от этого. Это было рядом с вокзалом Винкота, и он мог добираться оттуда до Филадельфии, где он работал в то время.
Скотт Монти: А вы случайно не нашли какие-нибудь семейные артефакты Морли в стенах дома или что-то в этом роде?
Джин Аптон: Нет. Нет, нет. Хотела бы найти что-то подобное.
Берт Уолдер: Как вы это узнали?
Джин Аптон: Об этом знал агент по недвижимости, который продал дом моим родителям, и это подтвердил Стив Ротман, потому что он увидел этот адрес во время изучения переписки Морли
Берт Уолдер: Черт возьми. Это действительно потрясающе.
Джин Аптон: Да. И еще довольно приятно, что в этом доме Роджеру вручили его сертификат о членстве в BSI.
Скотт Монти: Как это случилось?
Джин Аптон: Ну, когда мы обручились , Роджер приехал на Рождество, чтобы познакомиться с моей семьей, и я думаю, что Том Стикс тогда еще восстанавливался после операции, поэтому Боб Томален вручил Роджер свидетельство в этом доме, потому что Роджер не мог остаться надолго, чтобы посетить обед BSI.
Берт Уолдер: О, это потрясающе.
Джин Аптон: Да, так что... Отличный, уникальный способ вступления в Общество.
Скотт Монти: Да.
Роджер Джонсон: Да. Я просто хочу добавить к этому , что я был принят в 1991 году вместе с первыми женщинами, которые поступили в Общество и были наделены всеми правами и привилегиями, что было само по себе замечательно.
Скотт Монти: Хорошая компания.
Роджер Джонсон: Абсолютно. А на следующий день после приема Джин отвезла нас в Норвуд, в Нью-Джерси, где мы ужинали с Томом и Дороти Стикс.
Скотт Монти: Это прекрасно.
Роджер Джонсон: И я так рад, что она была за рулем. Я бы не смог это сделать.
Скотт Монти: Хорошо, Роджер, расскажи нам, как ты познакомился с Шерлоком Холмсом.
Роджер Джонсон: Честно говоря, я не помню. Мне кажется, я знал о Шерлоке Холмсе всю свою жизнь, но полагаю, что я просто знал этот образ. Дирстокер, трубка, лупа и неизменное «Элементарно, мой дорогой Уотсон». Думаю, что впервые узнал о рассказах не через кино или телевидение, а по радио, потому что я вырос на радиопостановках на BBC Радио с Карлтоном Хоббсом и Норманом Шелли, исполняющими главные роли. И когда я читал какой-нибудь из рассказов, я очень долго слышал про себя именно их голоса. Первая из прочитанных мною книг была, наверное, "Собака Баскервилей". И я помню, что «Собака» вызвала у меня ночной кошмар, но чтение этой книги так захватило меня, что на следующий день я горел желанием читать дальше.
Скотт Монти: Ну, это настоящая увлеченность. Вне всяких сомнений.
Роджер Джонсон: М-м-м (утвердительно). Ну, это, наверное, говорит о чертовски хорошем рассказчике.
Берт Уолдер: И тогда вы стали читать остальные истории? Несмотря на это кошмарное впечатление от «Собаки Баскервилей»?
Роджер Джонсон: Не знаю, когда я решил, что хочу прочитать все остальное. Конечно, я подсел на все это, будучи подростком. И я знал о Лондонском обществе Шерлока Холмса, но я подумал: "Ну, эти люди взрослые, и они явно очень умны и образованы, и я туда не впишусь». Но я был любителем таких вещей. Я вступал в различные клубы и общества.
Берт Уолдер : А когда Вы впервые вышли на связь с Лондонским обществом Шерлока Холмса? Как это произошло? Вы были еще подростком?
Роджер Джонсон: Нет, нет. Это был 1968 год, так что мне был уже двадцать первый год.
Тогда все внимание прессы и средств массовой информации было приковано к первой поездке Общества в Швейцарию, и я подумал, что это замечательно, и я просто должен попытаться и вступить в Общество. И как раз это и стимулировало мое... Это укрепило мою решимость.
Берт Уолдер: Вы помните свое первое собрание?
Роджер Джонсон: Я не могу вспомнить, о чем там была речь, но я помню, что первым человеком, которого я встретил, был Майкл Хардвик. Дайте-ка вспомнить. В общем, я как раз подвернул лодыжку. Глупо. К счастью, такое со мной случилось единственный раз. Я, студент, только что переехал на новую квартиру и в темноте упал на лестнице, поэтому я прихрамывал, когда пришел на собрание. Но что в этом такого особенного? Нет, боюсь, я не могу вспомнить ничего примечательного. Я могу точно сказать, где это было. Это было обычное место наших встреч, Королевское общество Содружества, совсем недалеко от паба Шерлок Холмс.
Скотт Монти: Славно.
Роджер Джонсон: Да.
Скотт Монти: А в тот раз ты не поехал с той группой в Швейцарию, не так ли?
Роджер Джонсон: Нет, нет. Моя первая зарубежная поездка с Обществом состоялась 10 лет спустя, во время второго паломничества в Швейцарию.
Скотт Монти: Итак, Джин, мы тут уже очень много слышали от Роджера о людях, с которыми он встречался, об обществах, которые он нашел; в частности, Лондонское общество Шерлока Холмса, а что насчет вас? Когда вы впервые открыли для себя этот мир Шерлока Холмса за пределами книг, мир, в котором действовали эти странные и в чем-то похожие друг на друга люди?
Джин Аптон: Ну, наверное, я впервые узнала о различных обществах и группах в 1960-х годах. В 70-х я бы хотела принять участие в чем-то подобном, но имела несчастье быть тогда замужем за человеком, которому не нравилось ничего, что отвлекало внимание от его персоны, и он выбросил все мои книги.
Скотт Монти: О, нет.
Джин Аптон: Да.
Берт Уолдер: Боже мой.
Джин Аптон: Излишне говорить, что этот брак распался и…
Скотт Монти: О, Господи!
Джин Аптон: ... я переехала в Лос-Анджелес на пять лет, пыталась установить контакт с группой Шона Райта. Но, несмотря на то, что написала ему несколько раз, ответа не было. Так было, пока я не вернулась в 1980-х на Восточное побережье, где пробовала наладить контакт с некоторыми из местных групп, а затем также вступила в Лондонское общество Шерлока Холмса, примерно в 1986 или 1987 году. И затем моя первая встреча с Обществом Шерлока Холмса, совпавшая с моим первым визитом в Великобританию, который произошел в декабре 1987 года, когда общество посетило телестудию Гранада в Манчестере, когда там еще снимался сериал с участием Джереми Бретта.
Скотт Монти: Вау.
Джин Аптон: Да. Вот такая хорошая первая встреча.
Скотт Монти: Да уж, неплохая.
Джин Аптон: И это тоже было немного странно. Прошло всего примерно шесть недель после смерти моего отца, поэтому я в любом случае была не в лучшей форме. Плюс расстройство биоритмов после перелета. И вот я появилась на студии. Когда они узнали, что я проделала весь путь от Соединенных Штатов, промоутерская команда Гранады основательно взялась за меня. И меня сфотографировали с Джереми Бреттом и другими актерами, а затем увели для интервью с Джереми и водили повсюду, взяв за шкирку, а через пару лет выяснилось, что все это было использовано в рекламе тура по студии Гранада. Никто не удосужился рассказать мне об этом. Я узнала об этом от Питера Блау, который прислал мне ксерокопию газетной вырезки с моими фотографиями. Вот так.
Скотт Монти: Что ж, тогда это сработало неплохо. Не так ли?
Джин Аптон: Да.
Берт Уолдер: Какие у вас воспоминания об этом? Это просто необыкновенно.
Вот, значит, вы, страдающая от сбоя биоритмов, оказались в центре внимания. Каковы ваши впечатления от Бретта и всего мероприятия, и что-нибудь вас удивило? Вы, должно быть, получили массу впечатлений.
Джин Аптон: Все были очень милы, но все было словно в тумане. Один из положительных моментов всего этого состоял в том, что меня как бы утащили в сторону фотографы, и к тому времени, когда мы вернулись к интерьеру гостиной, все остальные ушли туда, где в тот день был прием, и поэтому весь интерьер был в моем полном распоряжении, и я смогла сделать много подробных фотографий. И много-много лет спустя, когда большая часть этих декораций была продана туру по телестудии Гранада, и они хотели снимать продолжение сериала, то, чтобы реконструировать декорации, были использованы мои фотографии, потому что никто другой, по-видимому, так и не удосужился сделать подобные снимки, что я думаю весьма странно, но тем не менее дело обстоит именно так..
Берт Уолдер: Забавно. Я думаю, если вы снимаете сериал, то стоило бы задуматься об отдельном штате дизайнеров и сценографов, которые бы должны все это сфотографировать. Но если вы и без того заняты работой с актерами, то я полагаю, что вам может и не прийти в голову принять особые меры предосторожности.
Джин Аптон: Ну, я не думаю, что они , на самом деле, ожидали, что сериал станет таким феноменом. Но они могли либо сидеть и просматривать много часов видео, делая заметки, либо все уже было бы на фотографии, к которой они могли бы обратиться для сравнения, и не выпрашивать и не занимать фото у других .
Берт Уолдер: Что ж, наступает момент, когда мы должны перевести наш с вами разговор на Роджера и в другую великолепную декорацию окружающей обстановки Шерлока Холмса, это выставка фестиваля Британии, элементы которой вы с Роджером уже очень давно сохраняете в Пабе Шерлок Холмс. И у вас есть уникальный опыт присутствия в различных версиях обстановки Саги о Бейкер-стрит.
Джин Аптон: Забавно, что я помню этот паб еще с тех пор, когда я была совсем маленькой, и, должно быть, в то время, он заново открылся уже, как паб «Шерлок Холмс». Подруга моей матери выписывала множество журналов, и в одном из них были фотографии гостиной. И я помню, что видела эти фотографии, а мне тогда было, наверное, лет шесть или семь?
Роджер Джонсон: Моложе.
Джин Аптон: Моложе, говорит Роджер. Но я помню, как смотрела на них и думала про себя: «Разве не было бы чудесно как-нибудь поехать и все это увидеть?» И, конечно же, через несколько десятилетий я, наконец, добралась до Великобритании и пошла в паб и увидела все это, и я подумал про себя: «Разве не было бы чудесно когда-нибудь оказаться там внутри? А потом, когда мы поженились, это было еще до того, как я смогла легально работать, однажды я отправилась в Лондон и пообедала там, заглянула в кабинет, и подумала: «А он в довольно плохом состоянии». Из разговоров с менеджерами я узнала, что наверху была протечка не то из стиральной , не то из посудомоечной машины, вода просочилась через потолок и причинила немалый ущерб, и все вещи были пыльными, и все было просто в плохом состоянии.
Поэтому я сказала им: «Послушайте. Я связана с Обществом Шерлока Холмса, теми люди, которые когда-то собрали эту выставку. Вы позволите мне войти туда и привести все в порядок для вас?» Вот так все и началось.


Джин Аптон в пабе "Шерлок Холмс"

Скотт Монти: Восхитительно. Когда вы пошли туда , они закрыли бумагой окна, чтобы люди не видели эту сцену, слегка искаженную присутствием там современного человека или…?
Джин Аптон: Нет.
Скотт Монти: ... вы на виду у всех?
Джин Аптон: Потому что, когда я впервые начала этим заниматься, это было в те дни, когда пабы были закрыты на несколько часов после обеда из-за законов о лицензировании, так что я могла войти туда, когда никого не было, и, засучив рукава, всерьез заняться уборкой. А позже мы обнаружили, что когда мы с Роджером входим туда, когда люди обедают, им очень интересно бывает посмотреть, что мы делаем, так что на самом деле это никогда не было проблемой.


Вид на гостиную 221б со стороны ресторана


Уголок гостиной

Скотт Монти: Конечно. Вы нашли что-нибудь в гостиной, что бы удивило вас или что вы не ожидали там найти, потому что оно был скрыто от глаз?
Джин Аптон: Странным было то, что какие-то вещи были украдены.
Скотт Монти: О, нет.
Джин Аптон: Потому что, к сожалению, предыдущие менеджеры на протяжении многих лет без разбора позволяли посетителям фотографировать там, и медные кастеты исчезли. Нам пришлось фактически заменить боксерские перчатки. Как кому-то удалось их украсть и почему их украли, мы до сих пор понятия не имею. Но больше всего нас поразило, что один предмет был на месте, когда мы впервые начали приглядывать за этой комнатой, но затем в один прекрасный день исчез, это был футляр для подкожных инъекций, который был либо из серебра, либо из нержавеющей стали, и на нем была выгравирована подпись Артура Конан Дойля.
Скотт Монти: О, вау.
Джин Аптон: Да, и ему сделали ноги. И снова мы понятия не имеем, как или где, или когда. Мы думаем, что, возможно, знаем, но мы не уверены.
Мы нашли странные клочки бумаги, с записями о том, где были приобретены экспонаты и мы, конечно, многое добавили к ним, потому что за все эти годы множество вещей было повреждено. Но я думаю, что сейчас мы с Роджером знаем содержимое этой комнаты так же хорошо, как содержимое своего собственного дома.
Скотт Монти: О, это здорово. Итак, когда вы впервые встретились с Роджером?
Джин Аптон: Ну, Роджер принимал участие в той поездке в Манчестер в 1987 году, но, на самом деле мы там ни разу не пересекались. И мы встретились только в 1989 г., когда общество отправилось в Кембридж. Я подписывалась на District Messenger, поэтому мы знали друг друга по переписке, но впервые были представлены друг другу именно тогда.
Берт Уолдер: Роджер, не могли бы вы немного рассказать нашим слушателям о первых днях Лондонского общества Шерлока Холмса и о том, как начал выходить District Messenger?
Роджер Джонсон: Ну, ранняя история общества восходит к 1951 году. Тогда проходил фестиваль Британии... Это был период жесткой экономии после Второй мировой войны и правительство решило, что нам действительно нужно то, что они назвали «тонизирующим средство для нации». Физически от фестиваля Британии мало что осталось, но это было большое событие. Главное, что от него осталось, это Королевский фестивальный зал , по ту сторону реки, если смотреть от вокзала Чаринг-Кросс. На самом деле, очень близко к Пабу «Шерлок Холмс».
Роджер Джонсон: Район Сент-Мэрилебон, которого больше не существует, и который входит теперь в район Вестминстер, так вот члены Совета этого района, как и все местные власти в стране, решили внести свой вклад в фестиваль. И они организовали свои собственные мероприятия и выставки. Они считали , что вполне подходящей будет выставка о расчистке трущоб и эта идея вызвала немало критики, особенно в газетах, и началась оно с письма, предположительно написанного неким доктором Уотсоном. Затем последовали письма от миссис Хадсон, от инспектора Лестрейда и даже одно, абсолютно подлинное, от актера Артура Уонтнера. И во всех них, конечно, говорилось: «Самый известный житель Мэрилебона - Шерлок Холмс. Почему бы не сделать выставку о Шерлоке Холмсе?" Совет долго колебался, но, наконец, они сказали: «Да, хорошо». Так была организована эта выставка.
Роджер Джонсон: Она была организована районной библиотекой, библиографом по имени Джек Торн. Он был главным вдохновителем. Выставка размещалась в здании, претендующим на звание единственного дома, который когда-либо имел законный адрес: Бейкер-стрит, 221б. Это было административное здание под названием Эбби Хаус, местопребывание Национального строительного общества Эбби, которое с 1930-х годов подряжало кого-то из своих сотрудников, отвечать на все письма, адресованные Шерлоку Холмсу на Бейкер-стрит, 221Б. Они знали, что это станет для них отличной рекламой, городской совет также знал, что это принесет им большую известность, и выставка была устроена, и имела огромный успех. Материалы были позаимствованы у семьи Дойлов, Пэджетов и многих других людей. Какие-то экспонаты были подарены. Что-то было куплено специально для выставки.
Роджер Джонсон: Фактически над организацией выставки работали четыре добровольца со стороны. Профессор Билл Уильямс, мистер Колин Престиж, мистер Энтони Д. Хоулетт и миссис Эльфрида... Прошу прощения, тогда она была мисс Эльфридой Пирс, помощницей Джека Торна и библиотечной служащей. А немногим более года спустя Тони Хоулетт и Фрида Пирс поженились, и теперь Фрида Хоулетт, — последняя оставшаяся в живых из основателей Лондонского Общества Шерлока Холмса, потому что они-
Джин Аптон: Ей будет 100 лет.
Роджер Джонсон: Да, в сентябре ей исполнится 100 лет.
Берт Уолдер: Боже мой.
Скотт Монти: Дай бог ей здоровья.
Роджер Джонсон: Да. После тяжелого дня работы над выставкой, они пошли в ближайший паб под названием «Бар Аллена» и за бокалом вина решили, что пришло время, чтобы у Британии появилось еще одно Общество Шерлока Холмса. Как вы, наверное, знаете, до войны уже было одно общество, и его первое заседание состоялось на следующий день после первого собрания Нерегулярных частей Бейкер-стрит. И один из членов основателей Общества Шерлока Холмса, как его назвали, принес приветствие от своего брата. Этим братом был Кристофер Морли и речь идет о его брате Фрэнке, который жил и работал в Англии. Но возвращаясь к Обществу Шерлока Холмса, оно процветало с самого начала. И число его членов росло. Через год после первой встречи в 1957 году был основан и стал выходить журнал «Sherlock Holmes»
Им очень понравилась идея того, что они называли постоялыми дворами, то, что сейчас мы склонны называть тематическими пабами, и они подумали, что пришло время для Паба Шерлок Холмс.


Роджер Джонсон в гостиной

Роджер Джонсон: И они были владельцами этого довольно милого заведения, недалеко от Трафальгар-Сквер и вокзала Черинг-Кросс, под названием «Нортумберленд Армз». Раньше это был отель «Нортумберленд».



И они подумали, что было бы идеально, если бы там был паб Шерлока Холмса, поэтому они приобрели немало предметов с выставки Шерлока Холмса 1951 года, которые так или иначе не были востребованы. Снова пригласили Джека Торна для наблюдения за экспонатами, а он пригласил Майкла Уэйта, сценографа, который спроектировал гостиную 221Б на выставке в Эбби Хаус. Ну, а этот зал в пабе... Что можно о нем сказать? Он представляет собой примерно треть оригинального размера , но в нем есть все важные функции, и на самом деле все это очень мало изменилось по сравнению с тем, что видели люди в 1957 году. Но, на самом деле, Лондонское Общество Шерлока Холмса было связано с пабом с самого начала. Не только через выставку; это очевидно, что они оба берут свое начало от выставки 1951 года, но мы обнаружили фотографии с официального открытия паба, на которых были президент общества С. К. Робертс, редактор журнала «Шерлок Холмс», лорд Донеголл и Джин Конан Дойл и ее невестка Анна, они все там, все в пабе и празднуют официальное открытие. Так что да, у общества и паба общая история.

Празднование открытия паба "Шерлок Холмс"

Роджер Джонсон: Итак, вы спросили о District Messenger. Ну, сам журнал «Sherlock Holmes» выходит только два раза в год, в два раза реже, чем «Baker Street Journal» и это не идеальное средство информирования людей, скажем, о выходящих спектаклях. И первоначальной целью было выпускать информационный бюллетень, который мы сначала назвали Grapevine Service, потому что мы не могли придумать для него лучшего названия. А потом одному из наших участников, Тони Медавару, пришла в голову блестящая идея назвать его District Messenger (Окружным вестником), по моему отличное название. Я вызвался писать его и распространять, и вначале все это, конечно печаталось на печатной машинке, потом я это ксерокопировал и рассылал по почте. И это принимало все больший размах. И через 32 года я передал его другому члену Общества, а несколько лет назад Джин забрала его себе. И почти все подписчики, конечно же, получают его сейчас по электронной почте, а также он размещается на веб-сайте общества. Там есть весь архив, и он охватывает гораздо больше информации, нежели просто рассказ о выходящих спектаклях...
Скотт Монти: Итак, как часто выходит District Messenger?
Роджер Джонсон: В мое время это всегда было нерегулярно. Это было данностью. Джин выпускает его ежемесячно.
Скотт Монти: Ну, как и все прочее, это делается из большой любви.
Роджер Джонсон: Ну, это так, но вы делаете то же самое.
Скотт Монти: Ну, для нас это и любовь и ненависть.
Роджер Джонсон: Да. Ох…. Расстраиваешься, конечно, порой, но так, должно быть, бывает у всех. Делать что-то ради любви это всегда сопутствует настоящему любителю, и, в конце концов, именно это его и определяет.
Берт Уолдер: Да, совершенно верно.
Вы упомянули С. К. Робертса, который, помимо всего остального был одним из величайших ранних исследователей Шерлока Холмса и одним из первых собирал информацию, очерки, идеи, размышления в книги. И так это восходит на многие десятилетия назад к преподобному Ноксу и другим.
Скотт Монти: Так как же вы стали редактором журнала и какой профессиональный или даже любительский опыт у вас был к тому времени?
Роджер Джонсон: Любительский — это будет вернее. Ник Утехин – дольше всех оставался на посту редактора. Он был им 30 лет. Он был удивительно молод, когда начал, но теперь все это в прошлом ... Как со-редактор, ты всегда должен помнить, что редакция... Начнем с того, что издание «Sherlock Holmes Journal», по сути, является совместным делом. Есть человек, который выбирает содержание и редактирует его, что я и делаю, и человек, который занимается макетом и занимается тем, что вы могли бы назвать практической стороной дела, а также имеет дело с типографиями и дистрибьюторами. В моем случае это Хитер Оуэн, которая работает более 40 лет, это поразительно, и она невоспетая героиня. Она научилась своему ремеслу от Пэтси Далтон. Пэтси была профессиональным редактором и журналистом с Флит-стрит. Она была замужем за одним из первых из редакторов журнала «Шерлок Холмс» Филиппом Далтоном, который был журналистом, но большую часть своей карьеры провел в отделе по связям с общественностью Скотланд-Ярда. Джеймс Эдвард Холройд, который был его партнером, сам был профессиональным журналистом и автором первого письма в «Таймс» в 1951 году, в котором говорилось: «Мы хотим выставку Шерлока Холмса». Таким образом, у нас были профессионалы, делающие журнал, и, насколько я понимаю, благодарение богу, цифровая технология сделала часть работы чертовски легкой для таких любителей, как я.
Скотт Монти: Итак, Джин, один из моментов, которых мы коснулись здесь , это ваше общение с Роджером, то, что вы были рядом друг с другом во время вашей первой поездки, но не встречались. В начале программы вы упомянули, как он пришел в дом к вашим родителям в Пенсильвании, но расскажите, что происходило между двумя этими событиями. Как вы двое в конечном итоге начали переписываться и, что привело к тому судьбоносному дню, когда Роджер сделал вам предложение?
Джин Аптон: Хорошо. Ну а переписка началась, когда я стала членом Общества и узнала о существовании информационного бюллетеня. И Роджер говорит, что я один из его первых зарубежных подписчиков, потому что, когда я впервые начала приезжать в Лондон на регулярной основе, я открыла счет в британском банке, чтобы иметь возможность отправить ему чек, чтобы покрыть почтовые расходы по отправке мне бюллетеня, когда я еще жила в США. А потом я стала каждый год ездить в Лондон на встречи Общества, потому что они устраивали такие удлиненные уик-энды в разных частях страны, где происходили события рассказов, поэтому я стала так проводить мой ежегодный отпуск. И это был прекрасный способ для меня увидеть страну в компании друзей, потому что я всегда путешествовала одна, так что это было довольно приятной для меня переменой. Так что все дело было в этих мероприятиях выходного дня, там всегда жутко торопишься, пытаясь обойти всех, чтобы поздороваться с 70 разными людьми и никогда нет возможности для долгого и приятного разговора с кем-либо.
Джин Аптон: А потом в 1991 году состоялась поездка Общества в Швейцарию, и, думаю, она продолжалась восемь дней? Что-то такое. Так что там была намного более спокойная атмосфера, много времени для разговоров в поездах или в автобусах, и так мы узнали друг друга намного лучше. А потом я снова приехала в июле того же года и тогда мы обручились. В декабре Роджер поехал познакомиться с моей семьей, а в апреле мы поженились.
Скотт Монти: Ну, это было довольно быстро.
Джин Аптон: Это был решительный и смелый шаг.
Скотт Монти: Да. И это было что? 27 лет назад?
Джин Аптон: Да. Мы женаты уже 26 лет.
Скотт Монти: Итак, вы теперь в авангарде Лондонского Общества Шерлока Холмса. Замечательные экскурсии каждый год. Очевидно, большой ежегодный обед в здании парламента.
Люди в восторге от этого. Вы выпускаете теперь District Messenger , чтобы вы, как и мы, повсюду слышали о Шерлоке. Каково сейчас ваше отношение к Шерлокиане и в какую сторону сейчас она движется?
Джин Аптон: Что ж, приятно видеть, что в этот процесс вовлечено много молодых людей. И я знаю, что, в частности, некоторые юные леди подверглись жестокой критике за то, что пришли к Шерлокиане через сериал с Бенедиктом Камбербетчем или фильмы Роберта Дауни-младшего, но я всегда считала, что, что бы тебя сюда ни привело, оно неминуемо приведет тебя к истокам, и , как ни удивительно, как раз это мы сейчас и наблюдаем.
Вчера со мной произошел забавный случай. Я была в городе в нашем местном книжном магазине, и там был мужчина со своей дочерью- подростком, и они пытались найти книги, которые могли бы заинтересовать ее, потому что она находилась как раз на том этапе, между чтением детских книг и чтением книг для взрослых. Я услышала, как они разговаривали с продавцом, и я сказала: «Ну, вы когда-нибудь читали книги о Шерлоке Холмсе?» И она сморщила нос и сказала, что кое-что читала, и я спросила: "Ну, какие из них вы читали?" И она назвала названия некоторых из самых последних пастишей, и я сказала: "Ну, это не совсем рассказы о Шерлоке Холмсе. Вам нужны те, что написаны Конан Дойлем." Но она никогда не слышала о Конане Дойле. Поэтому я выбрала пару книг в мягкой обложке и предложила ей попробовать почитать их и, надеюсь, я наставила ее на путь истинный.
Скотт Монти: Да.
Джин Аптон: Но это всегда меня беспокоит. Существует множество книг, которые люди считают настоящими рассказами о Холмсе, и я понимаю, сколь многие отвернулись бы от него, если бы читали только пастиши.
Скотт Монти: Я тоже.
Джин Аптон: И я знаю, что это очень беспокоило Даму Джин Конан Дойль, так было, когда я впервые начала с ней общаться. Она сильно переживала из-за жесткой критики в адрес... Я думаю, что это была книга Майкла Хардвика «Месть Собаки» , и из-за нее она пережила немало горя. И я написала ей, желая ее поддержать. И она ответила: "Ну, в основном меня беспокоит то, что люди, в конечном счете, не станут читать то, что написал мой отец". И ее позиция заключалась в том, что если кто-то действительно настолько хороший писатель, то он вполне способен создавать своих собственных персонажей, и я думаю, что сейчас мы начинаем видеть, как часть ее кошмара становится явью.
Скотт Монти: Да.
Джин Аптон: Как вы сказали, есть несколько очень хороших пастишей, но есть ужасно много вещей, которые просто не должны публиковаться. Они просто не стоят того.
Я думаю, что больше всего я возражаю именно против того, что некоторые из них просто так плохо написаны.
Скотт Монти: Итак, Роджер, мир Шерлока Холмса продолжает развиваться, и вы довольно долго находились на острие копья между редактированием журнала и выпуском информационного бюллетеня. Что, по вашему мнению, произойдет дальше? В какую сторону все это станет развиваться?
Роджер Джонсон: Да. Я не пророк. Пусть этим занимаются другие. Я радуюсь, когда происходит что-то новое и интересное. Я особенно радуюсь, когда происходит что-то новое, интересное и действительно хорошее, но я не мог предвидеть успех «Шерлока». Я, конечно, не предвидел успеха «Элементарно» и не предвидел, что достижения в области цифровых технологий позволят создать огромное, должно быть, бесконечное количество шерлокианских пастишей, о чем только что говорила Джин. Я понятия не имел, что все это произойдет.
Скотт Монти: Ну, я думаю, как вы заметили, трудно предсказать, в какую сторону все это повернется или что придет в голову следующему человеку, вдохновленному Каноном, но мы здесь, и мы наслаждаемся всем этим по мере того, как оно происходит. И в частности такими переломными моментами, какими были фильмы Рэтбоуна или сериал "Гранада". В нашей истории есть такие моменты, благодаря которым вы можете заявить, что у каждого поколения есть свой Холмс, и этот герой просто находит новый способ стать актуальным для каждого последующего поколения.
Роджер Джонсон: Я хочу сказать, и я уверен, что это окажется правдой, что на протяжении нескольких десятилетий некоторые люди говорили, что все интересное, что можно написать о Шерлоке Холмсе, уже написано, больше нет смысла писать, а мы сейчас получаем действительно хорошие статьи, книги и так далее. Я постоянно нахожу отличные материалы, присланные мне для «Sherlock Holmes Journal».. У меня еще есть резерв, которого нам хватит, как минимум, на ближайшие пять лет.
Скотт Монти: Вау.
Роджер Джонсон: Я постепенно его использую. Великолепный материал публикуется в "Бейкер-стрит джорнал", в "Уотсониан", в "Канадском Холмсе", в журнале Сиднейских пассажиров, в "Записках Пондишери Лодж". Очень люблю их. Это индийское общество Шерлока Холмса онлайн ... Или , вернее, их журнал в формате PDF. Отличная вещь.
Берт Уолдер: А вы читаете что-нибудь из... Что приходит из Франции, из их Société?
Роджер Джонсон: Я его лишь бегло просматриваю, потому что, боюсь, мой школьный французский не настолько хорош, но мне хорошо известно, что есть очень хороший материал, поступающий из Франции, из Швейцарии, из Германии, из Швеции, из Италии, из Японии. Мне приходится верить на слово, что японский материал хорош, за исключением тех случаев, когда его кто-то переводит, но я знаю, что японские исследователи – замечательные ученые и очень приятные люди.
Роджер Джонсон: В прошлом году японский клуб Шерлока Холмса отпраздновал свое 40-летие, и нас с Джин, Кэтрин Кук , Хитер Оуэн и Чарльза Фоули пригласили присоединиться к ним на празднование в пабе "Шерлок Холмс", и это была большая честь для нас.
Скотт Монти: Да. Роджер, а я помню, как 10 лет назад на обеде BSI вы произнесли речь и говорили о позолоченном веке научного изучения Шерлока Холмса. И, как вы отметили, это был позолоченный век, - мы действительно вспоминаем его с нежностью - , тогда были гиганты нашего общего дела, но на этом все не закончилось. Нам не нужно лишь оглядываться назад, думая, что все это никогда больше не повторится. .. Когда-то впервые выходила хронология или в первый раз была опубликована аннотированная версия, и, конечно, всегда будут те, кто делает это первыми. Но я, кажется, припоминаю, что вы заметили, что, хотя это был позолоченный век, сейчас мы находимся в самом разгаре золотого века.
Роджер Джонсон: Я не могу вспомнить, сказал ли я именно это, но, на самом деле, я цитировал Фриду Хаулетт на собрании Лондонского общества Шерлока Холмса, посвященном 50-летию. Она сказала, что золотой век наступил сейчас, и он продолжается сейчас, и это замечательно , что это происходит в нашем мире. Похоже, это продолжающийся золотой век.
Скотт Монти: Действительно, так оно и есть.
Роджер Джонсон: Да. Когда умер Бернард Дэвис, я написал в "Sherlock Holmes Journal», что в те дни на земле жили гиганты, и сейчас кажется, что Бернард был последним из них, но даже тогда я знал, что это неправда. Все еще есть гиганты, и нам повезло знать их, нам повезло работать с ними, и нам повезло наслаждаться их работой, их обществом и их дружбой. Дружба очень важна в нашем мире. На заре BSI один из его первых членов сказал, что надеется, что его не расстреляют как еретика, но он действительно считает, что дружба, дух товарищества так же важны в BSI, как исследовательская работа, и это правда. Я думаю, что так оно и есть.

В этом году ко дню рождения Джереми Бретта у меня будет два подарка)

И первый из них это интервью Джереми Бретта и Эдварда Хардвика с русскими субтитрами. Субтитры, собственно, из сообщества 221b.diary.ru/p182833910.htm - автор перевода koudai Я только кое-что изменила и дополнила, в частности перевод самого отрывка из серии "Вистерия Лодж", ну, и еще кое-что. Возможно, местами субтитры мелькают довольно быстро, но иначе никак более адекватно не получается - англичане говорят очень быстро)



Теперь в первую очередь еще хочу сказать, что ютуб сразу написал о нарушении авторских прав и не исключено, что видео могут удалить. Тогда что-нибудь придумаем, но пока здесь на ютубе.

Еще замечу, что, может, несколько громоздко и неуклюже вставился в субтитры тот момент, где Джереми поправляет ведущую, сказавшую вместо Уиндэм - "Уайндем". И он еще потом пошутил по этому поводу. Ну, и еще где-то там, когда они порой восклицают что-то почти одновременно.

Ну, и опять таки примечание koudai относительно "Мышеловки", о которой говорит ведущая.
Мышеловка - пьеса Агаты Кристи, которая была показана с момента постановки (не прекращаясь) уже около 23 000 раз, что является абсолютным рекордом непрерывности постановок. Пьеса знаменита также неожиданной развязкой. В конце каждого спектакля зрителей просят не рассказывать, чем она заканчивается.

Могу только добавить, что я очень старалась)

И еще немного ретро-новостей)

Не так давно как раз вспомнила про свой "первый" "Советский экран"

И сейчас приведу оттуда пару страниц

На обложке София Ротару, потому что как раз недавно тогда вышел фильм с ее участием "Душа"




А теперь то, почему я о нем вспомнила. В журнале была рубрика "Вопрос актеру". Тут была полная демократия ) Читатели заранее - чуть ли не за год писали, кому они хотят задать вопрос, и это были своего рода выборы) Потом объявлялись актеры-победители.
В этом выпуске их трое: Ирина Купченко, Лев Прыгунов и Георгий Тараторкин.

Эту фотографию Купченко в роли Бэрил я увидела еще до того, как посмотрела сам наш сериал.





Ну, а это вести с полей) Снимается фильм "Ярослав Мудрый"

Для тех, кому это может быть интересно)

Запись телефонного разговора между Джереми Бреттом и Дэвидом Стюартом Дэвисом, опубликованная в журнале"Ритуал" в осеннем выпуске 1995 года Этот журнал, насколько я понимаю, выпускает (или выпускало) шерлокианское сообщество "Северных Месгрэйвов"

Буду рада, если это кому-нибудь пригодится

Сегодня в ночи появилась целая россыпь "новинок" по Джереми. Все практически без подписей - статьи говорят сами за себя

















Scarlett Street осень 1992 Интервью с Джереми