Продолжаю после долгого перерыва. Переводить адски тяжело. Основой перевода как бы служит электронный перевод, но только основой, потом приходится перерабатывать каждое предложение. И чем дальше, тем больше ощущаю, что французский электронному переводу поддается плохо. То есть сама-сама. До чего-то доходишь благодаря слабым познаниям в этом языке, что-то угадываешь, что-то долго и упорно ищешь в сети. Не раз уже была мысль бросить) Но конец главы как-то примирил меня с этой книгой.
Автор, правда, весьма относительный холмсоман и стилю Дойля следовать даже не пытается и к тому же убрал Уотсона с глаз долой, а Холмса называет Шерлоком, что я упрямо исправляю)
Ну, и вот если говорить о разочарованиях, то только я, наверное, могла приобрести книгу из-за обложки и названия. Да еще на французском. Форменный кот в мешке. Ничего не зная ни об авторе, не о содержании. И сейчас могу только переводить ее главу за главой, ибо иначе и не узнаешь о чем она. Полистать книжку не имеет большого смысла, если не считать большого количества знаменитых имен. Поэтому глаза боятся, а руки делают.
Мне кажется, она еще и не отредактирована, ибо встречаются предложения с совершенно обратным смыслом. И это не потому, что я чего-то не поняла. Короче не самая легкая работа.
Глава 4
Сара БернарВ конце апреля 1889 года, когда была разгадана тайна Медных буков, Шерлок Холмс вернулся из Хэмпшира, чтобы присутствовать на свадьбе Джона Х. Уотсона с мисс Мэри Морстен, в которую доктор влюбился в сентябре 1888 года, во время дела, названного Конан Дойлом «Знак четырех». В начале 1889 года новоиспеченные супруги переехали в Паддингтон.
Оставшись один на Бейкер-стрит, Шерлок Холмс мог свободно принимать Майкрофта, которому больше не нужно было опасаться неосмотрительности Уотсона.
Итак, однажды июльским вечером Майкрофт неожиданно появился на Бейкер-стрит :
-У меня есть два билета в Театр Ее Величества. Хочешь воспользоваться этим случаем ?
Газета «Daily Telegraph» сообщила о единственном в своем роде представлении "Дамы с камелиями" с Сарой Бернар в главной роли. "Эта француженка, - писал журналист, - единственная драматическая актриса, способная играть своим голосом, как на струнном инструменте.» Заинтригованный, Шерлок Холмс вскочил вслед за Майкрофтом в кэб, который направился на Трафальгарскую площадь.
Вооруженного биноклем, детектива больше занимало раскрытие секретов таланта французской актрисы, нежели перипетии мелодрамы Дюма, истории о влюбленной куртизанке, которая жертвует собой, чтобы не разрушить репутацию семьи своего возлюбленного. В конце последнего акта, когда Арман подходит к постели умирающей Маргариты, которую он не переставал любить, Шерлок Холмс был одним из немногих зрителей, которые не проронили ни единой слезинки.
читать дальше
- Сядь рядом со мной, мой Арман, и слушай меня внимательно. Недавно я на мгновение разгневалась на смерть, каюсь; она необходима, и я люблю ее, потому что она ждала тебя, чтоб нанести свой удар!
- Больше не говори мне, что ты умрешь, скажи мне, что ты этого не хочешь!
- Даже если я этого не хотела бы, мой друг, мне, конечно, следовало бы уступить, раз так угодно Богу. Я мертва, и все, что ты сохранишь от меня, будет чистым; я жива, и на нашей любви всегда будут пятна...поверь мне, что Бог ни делает, все к лучшему ...
- Ах, мне нечем дышать! - воскликнул Арман с таким чувством, что зрители не могли понять, были ли эти слова в тексте или они вырвались у актера.
В свой бинокль Холмс увидел, как глаза Сары сверкнули стальным огоньком: ее голос становился глуше, но взглядом она поддерживала своего партнера:
- Мне придется придать тебе смелости ? Тогда, слушай меня. Открой этот ящик, достань оттуда медальон... это мой портрет тех времен, когда я была еще маленькой! Это для тебя; оставь его себе, позже он облегчит твои воспоминания.
Арман слушал ее, рухнув в кресло и опустив голову на руки. Затем, не меняя позы, но с неожиданной энергией в голосе, Сара воскликнула::
- Ты слышишь, мой Арман ?
Арман вздрогнул. Затем Сара продолжила почти приглушенным голосом:
- Дай мне свою руку... уверяю тебя, умирать нетрудно.
Опираясь на руку Армана, она встала с канапе, на котором лежала, и Шерлок Холмс увидел, что незаметно пожав запястье своего партнера, она заставила его встать со стула.
- Ах, это странно, - сказала Сара, прислонившись к Арману, чтобы удержаться на ногах.
- Что именно? - прошептал Арман.
-Я больше не страдаю. Кажется, что я наполняюсь жизнью ... я чувствую себя так хорошо, как никогда раньше... Ах, как мне хорошо!
Ее тело, казалось, было на последнем издыхании, но она продолжала со страшной силой прижимать его к себе, а затем скользнула на диван и закрыла глаза.
- Маргарита! Маргарита! Маргарита! - проревел Арман, падая к ногам Сары. Уткнувшись головой ей в колени, он, рыдая, зашептал:
- Мертва! Боже мой! Что же будет со мной?
Затем в свой бинокль Шерлок Холмс увидел, как пальцы актрисы украдкой поглаживают шею Армана Дюваля.
- Любопытный спектакль, - сказал Шерлок Майкрофту в кэбе, который отвез их домой. – Если не смотреть в бинокль, то это была пьеса Дюма. А если посмотреть, то – драма в драме.
- Разве это не способ придать пьесе дополнительное измерение ?
-Я так не думаю.
- У Сары Бернар репутация непредсказуемой актрисы, - сказал Майкрофт, выходя из остановившегося кэба.
Не прошло и часа после возвращения Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, когда в дверь позвонили. На лестнице послышались быстрые шаги, и в его дверь постучали. Холмс открыл дверь. Женщина, из-под полураспахнутого плаща которой виднелось платье горничной, поспешно вошла в комнату и воскликнула с сильным французским акцентом:
- Моя хозяйка хочет видеть вас, месье!
- Не могли бы вы сначала сказать мне, кто ваша хозяйка?
- Мадам Сара Бернар!
- Что ей угодно?
- Встретиться с вами сейчас - это очень серьезно. Фиакр ждет.
Когда Шерлок Холмс вошел в гостиную роскошного номера, который занимала в "Савойе" актриса, Сара закрывала на замок маленький кожаный дорожный саквояж, в который она убрала выручку от выступления. Пристегнув ключ к своему золотому поясу, она протянула руку детективу, который наклонился и поцеловал ее:
- Простите меня, месье, за эту несвоевременную просьбу, но речь идет о моей репутации и жизни одного человека.
- Вашего партнера? – спросил Холмс.
- Кто вам сказал?
- Я присутствовал сегодня вечером на вашем спектакле. Это было в высшей степени интересно, мадам. Первый раз я видел на сцене актера, который с такой очевидностью демонстрировал, что у него ломка.
- Так это было заметно! – воскликнула встревоженная Сара. – Значит, все знают?...
- Маловероятно, мадам, что большинство зрителей сможет распознать воздействие на наркомана наркотика или, скорее, его отсутствия.
- Этот наркоман, мистер Холмс, - сказала Сара, как бы невольно возвращаясь к тону трагической актрисы, - еще и мой муж.
- Я не знал об этом, мадам.
- Газеты не преминули написать об этом в свое время.
- Я мало читаю французские газеты.
- Я вышла замуж в Лондоне, в церкви Святого Андрея на Уэлл-стрит.
- Я сожалею, что это ускользнуло от меня. Я уделяю больше внимания музыкальной хронике, чем драматической.
- Вы не любите театр, сэр!
- Меня больше интересуют методы, которые он применяет. В том числе посредством голоса, тембра голоса.
- Тембра голоса ! Одного только тембра ? - сказала Сара, удивленно глядя на Шерлока Холмса.- Странно ! Но это не важно, месье Холмс, умоляю вас: найдите моего мужа!
- Сначала расскажите о нем. В своем нормальном состоянии это должен быть привлекательный мужчина с идеальным греческим профилем.
- С профилем Аполлона, месье Холмс. Атташе греческого посольства, более увлеченный театром, чем дипломатией, он попросил меня принять его в свою труппу. Я приняла его для турне по Европе. Красавец, какие бывают лишь на Олимпе, он преследовал меня, смущал, я уже готова была потерять голову. Тогда, в порыве, вместо того чтобы поддаться недостойным чувствам, я решила выйти за него замуж. Из Неаполя, где мы были, мы приехали сюда пожениться, потому что в Италии католичка, которой я являюсь, не могла выйти замуж за православного. Это было в 1882 году. В апреле будет семь лет. Вскоре после нашей свадьбы я обнаружила, что мужчина, которому я отдала свое имя...
- Вы забыли сказать мне его собственное.
-Его имя? Дамала! Жак Дамала. Что ж, Жак стал завидовать славе Сары Бернар. Он хотел бы сделать из меня Сару Дамала ! Моя публика не смогла бы этого вынести. Затем, чтобы заставить меня страдать, он стал бегать за девушками. Чтобы разорить меня, он отправился играть в Монте-Карло. Наконец, чтобы унизить меня, он уехал в Африку и вступил в полк спаги. Он вернулся во Францию только после того, как заразился там наихудшими пороками: употреблением опиума и тысячи других ужасных наркотиков. Мне пришлось прогнать его! Но вскоре, вернувшись из Америки, я узнала, что он живет в ужасных трущобах. Женское сердце не может оставаться бесчувственным. Мне было жаль его. Я разыскала его и поселила его у себя, на бульваре Перейр. Я наняла для его лечения лучших врачей Парижа. И чтобы вернуть ему вкус к жизни, я принесла себя в жертву, взяв его в свой спектакль, надеясь, что радость быть со мной на сцене заставит его забыть о своих пороках. Какое-то время у меня все шло хорошо. Это было лишь какое-то время, как вы могли заметить сегодня вечером.
- Что произошло после того, как упал занавес ?
- Он сейчас же вернулся в свою гримерную. Я пошла в свою. Когда я закончила снимать грим, то послала за ним. Он исчез. Если он устроит скандал, пресса не пощадит меня. Вы, должно быть, помните, что во время предыдущего визита газетчики написали обо мне ужасные гадости под самым бесполезным предлогом: рев моего гепарда взбудоражил соседских собак!
- Видел ли кто-нибудь, как он уходил из театра ?
- Кто? Жак? Моя горничная сказала мне, что портье видел, как он вышел и сел в фиакр.
- Могу я поговорить с вашей горничной ?
Сара позвала ее. Молодая женщина подтвердила, что портье видел, как Дамала ушел в сопровождении другого мужчины. Судя по его описанию, она думала, что уже видела его в коридоре, куда выходят гримерные. Она помнила его цилиндр, но забыла черты его лица, за исключением того, что он носил бакенбарды.
- Рыжие бакенбарды ? - спросил Холмс.
- Рыжие ? Да, в самом деле.
- Он не прихрамывал ?
- Ах, да ! - воскликнула горничная. - Я думал, что это потому, что у него неудобные ботинки.
- Мадам, - сказал Холмс, поворачиваясь к Саре, - Я был немного самонадеян: я был не единственным сегодня вечером, кто смог распознать наркомана. Но не бойтесь ничего. Ни я, ни этот человек ничего не скажем прессе. Путешествующие наркокурьеры проявляют максимальную осмотрительность. В моем списке офисов есть адрес опиумного притона, где подвизался этот человек. Завтра утром Жак Дамала вернется в свой гостиничный номер. Спокойной ночи, мадам.
Шерлок Холмс вышел из кэба недалеко от Хеймаркетта, у приличного на вид дома, в котором располагался закрытый частный клуб. В будуаре, в полуобморочном состоянии на диване лежал Дамала. Ему нельзя было возвращаться в «Савой» в таком состоянии. Тогда Холмс уселся в кресло, закурил свою трубку и, ожидая, пока несчастный придет в сознание, достал из кармана исследование о скрипках Страдивари и погрузился в чтение.
Два часа спустя Жак Дамала вздохнул. Холмс кашлянул, и спящий приоткрыл глаза, казалось, не помня, где он находится. Детектив назвал свое имя и рассказал ему о поручении, которое дала ему Сара Бернар.
- Значит, теперь она Вас отправила по моим следам.
- Я бы не взялся за это дело, если бы не чувствовал, что ваша безопасность находится под угрозой. Есть клубы, вступить в которые тем более легко, что затем трудно отказаться от уплаты взноса, который становится все более и более обременительным и все более и более неотложно требует существенного денежного вложения.
-Я должен поблагодарить вас, месье Холмс! Но что же делать, не бежать же, потому что от своих мыслей не скроешься, если только забыть о них.
- Каждый человек, рано или поздно, задает себе этот вопрос.
- Вы знаете на него ответ ?
- Пока нет. Он далеко не прост. Но со временем ...
- Я бы хотел этого, мистер Холмс. Но вы не знаете заведения Сары Бернар. Тот, кто туда проникает, не может убежать !
-Не знаю, что бы я сделал. Мадам Сара Бернар рассказала мне о вашем побеге в Африку.
- Бегство в пустыню! Испытания, которым подвергаются африканские батальоны, ужасны. В Париже трудности все же не лишают тебя комфорта. Я вернулся. Сара, должно быть, уже рассказала вам о нашей свадьбе.
- В нескольких словах.
- Она рассказала вам, как, обольщенная, не смогла устоять перед моим обаянием.
- Она сказала мне, что вы очень красивы.
- Это было правдой. Но я не любил ее. Я любил Жанну, ее сестру. Сара, неизмеримая гордость которой сравнима только с ее ревностью, никогда не терпела, чтобы кто-то обращал внимание на кого-то, кроме нее. Она хотела, чтобы я был у ее ног. Мы гастролировали по Европе. Она пускает в ход свое обаяние, подобно укротителю, который щелкает кнутом. Я упорно не хотел подчиняться. То, что было для меня чем-то вроде игры, стало для нее навязчивой идеей. Никто никогда не оказывал ей сопротивления. Молодой грек не мог не заметить ту, которая пробудила пыл старого Виктора Гюго. Тогда в Неаполе, чтобы заставить меня сдаться, безумная не от любви, а от уязвленной гордости, Сара сказала, что согласна стать моей женой. У меня хватило ума не отказаться от того, что предлагали ей многие состоятельные люди. В Италии формальности были долгими. Опасаясь, что я возьму себя в руки, она бросила свою труппу, чтобы обучать меня в Лондоне, где она могла бы надеть на меня ошейник и выставлять напоказ, как она выставляла напоказ свою пантеру, потому что эта женщина, сэр, любит не домашних животных, а домашних хищников, которые так и умирают на цепи. И я умру, месье Холмс, поверьте мне!
-Каждый несет в себе свою правду, - произнес Шерлок Холмс. - Персидская пословица гласит: "Опасно отнимать у тигрицы тигренка, а у женщины - ее иллюзии".
Сказав это, детектив поднялся с кресла и подошел к окну, чтобы раздвинуть шторы.
- Скоро рассветет. Я думаю, что сейчас вы в состоянии вернуться в отель.
Уже близился рассвет, когда Холмс помог Дамале выйти из кэба и передал его с рук на руки швейцару "Савойи".
Вернувшись на Бейкер-стрит, 221Б, он открыл ящик комода в своей комнате и достал кожаный футляр, из которого извлек шприц. Он наполнил его жидкостью из небольшого флакона, затем закатал рукав рубашки.
На следующий день юный посыльный из Отряда Нерегулярных войск, которого он использовал в деле Знака четырех, принес ему конверт с надписью "Савой". В нем был чек и записка:
«Я хотела бы поблагодарить вас при встрече, но мое слишком короткое пребывание здесь не оставляет мне на это времени. Я также хотела бы рассказать вам о моей большой подруге, композиторе Августе Холмс. Между вами есть какие-то родственные связи? Я обязательно расскажу ей о нашей встрече. В Париже для вас открыт мой салон.
С благодарностью, Сара Бернар»
Шерлок Холмс сунул письмо в карман халата и увидел, что юный почтальон до сих пор стоит у двери.
- Не нужно ждать, Билли. Ответа не будет.
- Дело не в этом, сэр, - сказал мальчик, нерешительно поглядывая на него. - Дело в том, что мне нужно вам кое-что сказать.
- В самом деле? Ну, я тебя слушаю, - сказал Шерлок Холмс.