Занимаясь восстановлением дневника, я все-таки немного отвлеклась на первый номер BSI, которым давно хотела заняться.

Если точнее, то это январский номер 1946 года. Ну, и тут же обнаружила, что уже выкладывала вступление оттуда. Как там было было написано: Первый редактор первого журнала пишет в первом его выпуске. Это вот здесь. morsten.diary.ru/p221006815_igra-nachalas.htm. По ходу дела восстановила там фотографии.

А следующим за ним было вступительное слово Винсента Старретта.

И я сразу немного поясню.
На самом деле, благодаря Холмсу, я приобрела порядочные познания в области Библии. Какие только цитаты не попадались... А чтоб их точнее понять, невольно приходилось копать поглубже.

Ну, и вот здесь также.

Это коротенькое вступительное слово называется CALIX MEUS INEBRIANS QUAM PRAECLARUS EST, что переводится, как "Чаша моя преисполнена".

Это из псалмов Иеронима и собственно целиком вся цитата звучит так:Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена» — на востоке голову умащивали елеем в знак великой радости, благодарности, которую человек испытывает к своему Небесному Отцу.

Все это изображает радостное настроение вызванное полнотой жизни верующего человека («чаша моя преисполнена»). Здесь выражена просьба и надежда о том, чтобы благость и милость Господа сопутствовали псалмопевцу во все дни его жизни.

Чаша моя преисполнена

ВИНСЕНТ СТАРРЕТТ

КАК МУЖЧИНА МУЖЧИНЕ, скажите, какой вид убийства вам особенно по душе? Я имею в виду, конечно, в книге. Каких жертв преступлений вы втайне предпочитаете? Безымянное тело, в теплую, все еще трепещущую плоть которого вонзен украшенный драгоценными камнями кинжал? Сраженного пулей заядлого картежника, сжимающего в безжизненных пальцах валета червей? Отвратительную горгулью, раскачивающуюся под почерневшими стропилами? Или вам представляется неподвижная, холодная фигура, на бледных губах которой изощренный эксперт сможет уловить знакомый запах горького миндаля?
А, что касается этих самых изыскателей, кто тут ваш фаворит? Громадный задира из Главного полицейского управления с щепоткой табака за щекой? Худощавый ученый с высоким выпуклым лбом, говорящий на лексиконе математиков? Туповатый инспектор из Скотленд-Ярда, проводящий свои расследования в скучных окрестностях английской деревни? Дерзкий любитель с невероятной интуицией, обожающий чай и сосиски? Или дружелюбный дилетант с глазами разного цвета? Или слепой полиглот, вышедший на пенсию? Или важный университетский профессор? Или отец Браун?
Благодарю вас! Лично сам я предпочту мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит. И если потребуется, я возьму его - в сборнике из двух красивых томов - на необитаемый остров и обойдусь без Библии, "Илиады" и Шекспира.
Сгущается тьма, надвигается буря, и в каждом скрипе и шепоте запертого дома таится вполне реальная опасность. Но это всего лишь короткая прогулка к книжному шкафу – одним коротким броском. Ты проходишь мимо окон, уходишь и возвращаешься. Итак! Теперь я снова в своем большом кресле, и все хорошо; все, кроме этой странной выпуклости на занавесках и этого повторяющегося скрипа на лестнице. . . .
Шерлок Холмс и доктор Уотсон! Я познакомился с ними на крыльце дома в Торонто. И это была история о «Пестрой ленте», которую я прочитал в книге, обнаруженной в семейном книжном шкафу. Думаю, мне не было еще и десяти лет. Мое внимание привлекло заманчивое название книги; я выбрал рассказ наугад. Чуть позже, с колотящимся сердцем, я поспешил к началу, чтобы прочитать то, что было до этого. В тот день для меня по-настоящему началась жизнь; жизнь, полная почти непоколебимой преданности.
Жил ли он на самом деле? – спрашивал я себя. Теперь-то я знаю, что жил и живет, и тот старый дом все еще стоит на Бейкер-стрит, как доказательство этого.
Адрес, указанный Уотсоном, был явно выбран для того, чтобы сбить с толку искателей автографов; но я мог бы найти его и завтра утром. Даже бомбы гуннов не смогли уничтожить его. Как сказал мистер Ирвинг Диллиард, он будет стоять до тех пор, пока вместе с зимой на нас нисходит холодный лондонский туман, пока замышляются и пресекаются злодеяния, и пишутся и читаются книги.

“Вы – подлинный благодетель человечества”, - сказал Уотсон Шерлоку Холмсу в «Союзе рыжих».

И я рад, что последнее слово останется за Уотсоном.